– Я восхищен вами, Таня! – воскликнул Хартли. Он был
полон впечатления от ее грации, достоинства, великодушия и одновременно умения
соблюдать безопасную дистанцию. Это было тем более поразительно, что он все
время ощущал, как она рискует, словно балансирует на узком карнизе. – Меня
повергла бы в дрожь и куда более скромная толпа, – признался он. – Я
закоренелый трус. – Конечно, она привыкла выступать перед стотысячной
аудиторией. Однако даже в такой небольшой толпе, как сегодня, кто-то мог бы
потерять над собой контроль и покуситься на ее жизнь. Она знала это – и все
равно шла на риск! – А какой голос! Прямо-таки божий дар. Все вокруг лили
слезы.
– Даже я, – с улыбкой подтвердила Мэри Стюарт.
– А я вообще всегда плачу, когда ты поешь, – сообщила
Зоя.
Их признания тронули Таню до глубины души. Вечер получился
замечательный. После возвращения Хартли еще немного побыл с ними, после чего
увел Мэри Стюарт прогуляться и вернул ее обратно в половине двенадцатого ночи.
Казалось, поцелуям при свете луны не будет конца. Таня и Зоя сочли пару
трогательной и романтичной.
– Как ты думаешь, во что это выльется? – спросила Таня
у Зои в гостиной.
– Ей повезет, если они будут вместе, но пока трудно
сказать наверняка. У меня ощущение, что роман в таком месте – все равно что
корабельное увлечение. Не уверена, что она окончательно решила порвать с
Биллом. – Зоя всегда отличалась проницательностью.
– Он целый год ее мучил! Надеюсь, она его бросит, –
заявила Таня. Обычно она высказывалась мягче, но Билл вызывал у нее
негодование, а Мэри Стюарт – сочувствие.
– Он тоже страдает. – Зоя чаще сталкивалась с
ситуациями, когда горе в семье вызывало у ее членов нервный срыв. Одних это
превращало в святых, других – в чудовищ. Билл Уолкер, судя по всему, оказался
среди последних.
Зоя как будто собиралась высказаться и по поводу Таниного
ковбоя, но ей помешало появление сияющей Мэри Стюарт.
– Тебя не слишком ободрали щетиной? – участливо
поинтересовалась Таня, вспомнив школьные годы.
Все трое покатились со смеху.
– Я уже забыла, что это бывает, – отмахнулась Мэри
Стюарт. – Сегодня ты превзошла самое себя, – сказана она Тане. – Никогда не
слышала, чтобы ты так пела.
– Мне самой было приятно. В том-то и беда, что я очень
люблю петь.
– Своей бедой ты доставляешь множеству людей огромную
радость, – напомнила ей Мэри Стюарт.
Они еще немного поболтали, потом Мэри Стюарт и Зоя ушли
спать, а Таня осталась в гостиной почитать. У нее еще не прошло возбуждение
после родео и собственного короткого выступления. Вскоре после полуночи в окно
тихонько постучали. Сначала она решила, что это мотылек или ветка, но стук
повторился, и она увидела зеленую рубашку, потом озорную улыбку. Таню
обрадовало его появление. Возможно, его она и дожидалась, сама не отдавая себе
в этом отчета. Она бесшумно выскользнула за дверь. Ее охватил ночной холод. Она
не сняла замшевую одежду, зато была босиком.
– Тсс! – Он приложил палец к губам, но она и так
догадывалась, что лучше не произносить его имя. Пребывание служащего ранчо у
дома гостьи в такой час может выйти ему боком. Его собственный домик стоял в
стороне, у конюшен.
– Что ты тут делаешь? – шепотом спросила она.
Он заулыбался:
– Сам удивляюсь. Свихнулся, видать. Беру пример с тебя.
Их можно было принять за старых знакомых. Он знал, что
никогда ее не забудет. То, что она сделала для него в этот вечер, ее волшебный
голос.
– Ты был лучше всех! – сказала она. – Поздравляю. Ты
выиграл.
– Спасибо!..
Он гордился своим успехом. Это было для него по-настоящему
важно. Она посвятила ему свое выступление, он ей – свой выигрыш. Он тоже сделал
подарок Тан ни – так он называл ее про себя. Таня Томас – слишком его пугало.
Привалившись спиной к дереву, он притянул ее к себе.
– Сам не знаю, зачем сюда пришел. За это меня могут в
два счета уволить.
– Не хочу, чтобы у тебя были неприятности. – Она
надеялась, что их никто не увидит.
– Я бы вообще не пережил, если бы с тобой что-то
случилось. – Вглядываясь в ее лицо, он хмурился. Никогда в жизни он так не
пугайся, как на этом родео. Не за себя – за нее: он видел, как ее захлестнула
толпа, стоило им разлучиться. – Я чуть с ума не сошел, все думал вдруг
кто-нибудь поднимет на тебя руку!
– Ты бы меня защитил. Но вообще-то рано или поздно это
может произойти. – Она давно к этому привыкла и смирилась – почти... Она
старалась, чтобы голос звучал небрежно, но скрыть страх не смогла.
– Не хочу, чтобы ты страдала. – Следующие его слова
поразили даже его самого. – Мне хотелось бы всегда тебя защищать.
– От судьбы не уйдешь. Кто-нибудь может подкараулить
меня на пороге дома, броситься на сцену во время концерта, напасть в
супермаркете... – Она изобразила смиренную улыбку, но он остался печален.
– Тебя должны круглосуточно охранять. – Он бы запер ее
на замок и встал под дверью с дубиной, лишь бы ее уберечь.
– Не хочу жить как в клетке. Иногда приходится, но я
стараюсь, чтобы это случалось нечасто, – шепотом объяснила она. – Толпа – это
еще ничего, главное – чтобы она не обезумела.
– Полиция передала: когда ты уезжала, за тобой бежало
более сотни человек. Я так испугался...
– Как видишь, жива. А как ты рискуешь со своими
психованными мустангами! Чем ревновать меня к поклонникам моего искусства,
лучше бы об этом подумал.
Он прижимал ее к себе все сильнее, она не сопротивлялась,
наоборот, хотела раствориться в нем, стать его частью. Он, глядя на нее, не мог
думать ни о чем, кроме ее лица, глаз. За легендой он обнаружил живую женщину.
– Господи, Танни... – прошептал он, зарывшись лицом ей
в волосы. – Что я делаю?!
Совсем недавно он боялся ее, как огня, полагая, что будет
раздавлен, и не ждал такого обвала чувств. Она обняла его, и он стал целовать
ее так, как никогда никого не целовал. Ему сорок два года, но еще ни разу за
всю жизнь он ничего подобного не испытывал. Не пройдет и двух недель, как она
уедет, а он останется, чтобы спрашивать себя, было ли это на самом деле.
– Скажи мне, что я не сошел с ума! – взмолился он,
оторвавшись от ее губ. – Только это без толку: я все равно знаю, что тронулся.
– Он выглядел одновременно удрученным и восторженным, победителем и побежденным
– дико, безумно влюбленный. Она тоже.
– Мы оба сумасшедшие, – заключила она. – Я тоже не
знаю, что со мной творится. – Это как бесконечный, мощный прибой. Он без устали
ее целовал, она желала его немедленно. Но оба знали, что еще не время.
– Что это мы? – Он смотрел на нее с огромной высоты.
Потом задач ей вопрос, о котором секунду назад даже не думал: – Ты замужем? У
тебя кто-нибудь есть?
