Янина посматривала на юного княжича, а сама вспоминала любимого. Ведь, именно в этих подземельях тогда они были не старше Ярослава. Как же любили они друг друга. Весь мир принадлежал только им в этих сырых мрачных подземельях. Богдан воспитанник двоюродного деда завладел сердцем панночки раз и навсегда. Если бы не амбиции кастеляна Туровца быть им мужем и женой.
Тот злополучный день пани Янина помнила хорошо. Отец, редко навещавший единственную дочь, вдруг приехал посреди года. Довольно сообщил, что жениха нашёл богатого и знатного. Магнат Жолевский ждёт не дождётся свою юную невесту в Кракове. Вещи принялись грузить сразу. Отец не хотел упустить такого зятя. Дочери не дал опомниться, как карета готова была. Дорога скатертью ложилась на их пути. Без задержек добрались до замка Жолевского под столицей Короны. Весь свадебный день проплакала Янина. Любимого Богдана уже не надеялась, увидеть в своей жизни. Но, судьбы свои планы. Не прошло года после свадьбы, а к молодожёнам приехал дядя отца и с воспитанником. И жизнь снова заиграла красками. Обводить вокруг пальца старого супруга и венценосного любовника им легко удавалось. Несколько лет Янина и Богдан жили надеждой обвенчаться. И когда их счастье вот-вот должно было сбыться, всё рухнуло в одночасье. Один час уничтожил года ожидания. Янина молодая вдова. Король начал охладевать к любовнице, приметив другую юную особу. Дедушка отписывает Богдану земли. Ну, не сказка, ли? Жаль, что сказкам нет места в реальном мире. Проклятый московит спасает короля! Короля спасает, а Янину губит.
Утирая выступившие слёзы, дочь кастеляна поднялась. Витая в прошлом она не заметила, как факел почти потух. Стоны всё ещё летали в подземельях, но не так уже слышны. Нянька Ижбета спала, обняв Машу. Пасынок тоже уснул сидя в углу. Одной пани не спалось. Просунув руку в пустоту их детского тайника, она достала колечки. Развязав узелок, опять прослезилась. Надо же десять лет прошло. А ощущение, словно, вчера в руках держала. Потемнело немного серебро. Янина потерла об рукав платья колечко. Оно опять засеяло в потухающих лучах факела. И впору до сих пор. Теперь уже слезы реками потекли по щёкам.
«Где же, ты? В каких землях, любимый мой?», - думала пани Янина.
ГЛАВА 8
Царёво войско на славу погуляло в Полоцке.
Московский царь обещал всем, кто сдастся на его милость свободу и не разграбление имущества. Полочане поверили и сдались на милость. Но, помиловал царь только рыцарей Короны из польской шляхты. Им даровал шубы соболиные и отправил к Жигимунту Августу. А вот, литвинам пришлось сполна узнать, как милостив царь Московии. Всех евреев по его приказу согнали на лёд Двины и утопили. Топили не жалея ни малого ни старого. Полочан грабили, жгли, насиловали. Тысячи жителей Полоцкой земли по морозу погнали в Москву. Кого ждали темницы, а кого участь холопов бояр.
Когда натешилось войско, за казнь принялся сам царь. Не присягнувших ему, карали по-зверски. Особенно, досталось последним защитникам Полоцкой твердыни. Несколько рыцарей Короны и литовская шляхта не захотела сдаваться в руки кровожадного царя. Закрывшись в маленькой крепости, они отбивались ещё несколько дней. Силы в этом последней бою были не равны. Израненных и измождённых героев захватили царёвы воины. Среди этих пленных был и кастелян Туровца. Раненый Гарислав Давыдыч ждал своей очереди на плаху. Опёршись о плечо Андреса Гессе, спокойно взирал на работающего палача.
- Вот и Семеон Альгердыч богу душу отдал, – сказал, перекрестившись, шляхтич.
- Добрый был человек, – согласился Андрес. – Устал палач. Рубит слабо.
- Да, – тяжело вздохнул кастелян. – Пока до нас дойдёт совсем ослабнет. Того гляди голову не сразу сшибёт.
- Как не устать, когда с рассвета машет. Вон, смотри, – указал наёмник на мощёные камни под плахой. – Кровь уже рекою льётся. Так и море кровавое на месте Полоцка будет.
- А ты на море бывал? – спросил Гарислав Давыдыч просто так.
- Бывал. Красиво море. Бескрайнее … – тоскливо сказал Андрес.
Кастелян Туровца тоже видел море. Несколько лет назад ездил с посольством в Рим. Дочь с ним просилась. Не взял, а теперь вот жалеет. Жалеет ещё и что отцом был плохим. Всё замуж и замуж по расчёту выдавал, а надо было по любви. Может, и внуки уже были. Хоть умирать не страшно было бы. Всё-таки кого-то после себя оставил. А теперь вот иди, голову сложи под топором палача. В этой голове мыслей тысяча. Все, как дочка до лагеря Радзивилла доберётся. Одна с детьми и старой бабкой. На земле Литвы не спокойно. Московиты без опаски по его родине гуляют, да непотребства чинят. Того гляди дочь на таких удальцов без Бога в голове нарвётся. Пока кастелян в плену был, чего только не насмотрелся. Тоже мне православные! Храмы и церкви пожгли. Ничего святого.
- Ты почему на службу к царю не перешёл? – вдруг спросил кастелян.
Много наёмников присягнуло победителю. Им – то всё равно, кто золотом платить будет. Наёмник и есть наёмник. Свой клинок подороже продал и живи дальше. Да, и литовские шляхтичи на колени попадали перед чужим царём. Жить захотелось. Таких гордых, как Гарислав тоже немало. Но, наёмник один.
- Для меня честь дороже золота, – выпятив грудь, признался капитан наёмников.
Честь? Усмехнулся кастелян. Прижинился чужеземец на Полочине. Жена красавица литвинка и детишки. Об их судьбе Андрес ничего не знал. Не успел, как кастелян спрятать понадёжнее родных. Вот и быстрей хочет душу богу отдать, чтоб там с ними встретиться. Надежда, что семья Гессе спаслась в разгуле царёва войска мизерная.
- Здрав будь, Гарислав Давыдыч!
Кастелян Туровца вздрогнул от неожиданности. Вот кого-кого, а этого человека он вообще не ожидал увидеть в последние минуты жизни. Жив щенок безродный. Хотя, что с таким проходимцем станется. Везде прибьется и жить будет.
- Да и ты, как я погляжу, не хвораешь, – процедил сквозь зубы Гарислав Давыдыч. – А вот, мне уже и не поздоровится.
Возмужал Богдан. Усики отрастил, чуб выбрил. Ну, как настоящий казак с Окраины. А глаза недобро смотрят на кастеляна. Помнит шельмец, как убегал от пуль с мушкета пана Азинского.
- Так вижу, что не за благословением в церкви стоишь, – подходя ближе, сказал Богдан.
- Что же, ты, с врагом пришёл мстить за доброту? – зло посмотрел на предателя пан Азинский. – Тебя, щенка неблагодарного, мой дядька, как сына растил. Полоцк тебе городом родным был. Эх, ты!
Пристыдить за предательство хотел Гасислав Давыдыч не состоявшегося зятя. Только молодой казак стоял ухмыляясь. Кому-кому, а старому кастеляну нечего учить благородству. Сам не без греха.
- Я с атаманом своим пришёл, а он с царём. И не тебе меня ругать, – оправдался казак.
- Ну, так я и поверил. Пришёл мстить мне зато, что дядьке глаза на правду открыл. Ты же позором нас Азинских покрыл! Дочь мою совратил и обманом жениться на ней хотел. Змею мой дядька на груди пригрел. Царство ему небесное, – и перекрестился Гарислав Давыдыч.
