- Так помер воспитатель мой? – погрустнев, спросил Богдан.
Первым делом, когда войско в город ворвалось, молодой казак бросился к дому старого пана Азинского. Надеялся, спасти от своих же товарищей жизнь опекуна. Но, дом был пуст. Тогда Богдан принялся искать пана среди убитых и пленных. Икал несколько дней и нашёл пана Азинского, но другого. Того, которого видеть никогда не желал. Да, и спрашивать с него за обиду уже и не хотелось. Вдоволь кровушки насмотрелся Богдан. И к тому же, Гарислав Давыдыч отец Янины. Не будь его, не было бы и такой красавицы, пленившей навсегда сердце казака.
- Помер. Схоронили ещё за месяц до войны, – со вздохом сказал кастелян. – Радуйся. Нет больше твоих врагов. И меня сейчас казнят. Смотреть – то будешь?
Богдан поднял глаза на кастеляна Туровца. На что смотреть, как старому человеку голову отрубят. Нет. Не будет. Насмотрелся уже. Жалко стало отца любимой. Раненый. Чуть стоит, а держится как? Гордо! И страха в нём нет перед участью своей незавидной. Трусов в роду панов Азинских никогда не было. Хитрецов, лжецов, коварных этих хоть отбавляй. А трусов нет.
- Что мне радоваться, Гарислав Давыдыч? Смерти тебе я не желал. Даже если бы в бою встретились, моя рука саблю на тебя не подняла, – признался Богдан.
- А что, так? Воин и врагов не бьёшь? Я бы не жалел тебя, – сказал племянник Франциска Семеоныча.
- Право твоё, пан, было бы. Убивать меня или миловать в бою. А я отца Янины убить не смог бы и на казнь смотреть не буду, – опустил голову казак.
- А что так? – не унимался недоверчивый пан.
- Люблю я твою дочь ,и любить буду, – не поднимая глаз, признался Богдан.
Стоящего впереди пана Льва Хрестеня потянул на плаху стрелец. Скоро и за Гариславам Давыдычем придёт слуга царёв. Времени мало. Ох, как мало осталось пожить на этом свете. Дурное дело не хитрое. Раз и головы нет. Быстро.
Пан Азинский посмотрел на поникшего Богдана. Может, сам господь его сюда привёл, чтобы Янину спасти. Самой дочке с пасынками до лагеря Радзивилла нелегко будет добраться. Провожатый нужен. А чем влюблённый Богдан не провожатый. Проведет и защитит кровиночку его. Доченьку Янину. Помирать под топором палача спокойней будет отцу.
- А Янину увидеть хочешь? – спросил пан.
Казак поднял голову. Глаза загорелись. Грудь задышала тяжело. Не уж-то, Гарислав Давыдыч издевается над ним. Как не хочет? Хочет. Ещё как хочется увидеть любимую Яниночку. Свет его очей.
- Хочу! – твёрдо сказал Богдан.
- Так здесь она, – огорошил его пан.
Радость на лице сменилась мгновенно негодованием. Сума что ли сошёл старый пан. Дочку в такое не спокойное время, считай, на границу приволок. Чем думал Гарислав Давыдыч?!
- Ты - старый пень! Ты хоть знаешь, что здесь с паненками делали? – чуть не заорал на пана Богдан.
Тот выпрямился. Прижимая руку с тряпкой к боку, закрыл рану сильнее. По лицу пробежал отголосок боли. Но, из уст пана не вырвался ни один стон. Только прищурив хитро глаза, отец Янины прошептал:
- Знаю, что с девками творят служивые. Сам не раз города брал. Я Богдан не дурак. Дочку спрятал, – и усмехнулся. – Так спрятал. Никто не найдёт, а ты отыщешь.
- Где она? – уже повелев, спросил казак.
Но, тут руки стрельца потянулись к Гариславы Давыдычу. Схватив пана, стрелец пихнул его вперёд. Богдан встал между стрельцом и отцом любимой. Стрелец зло скривился. Наставил на мятежного казака пищаль. Мол, отойди, а то убью. Богдан даже и не думал отступать. Если его своеволие заметят другие стрельцы, стоять ему на коленях вместе с паном перед палачом.
- Дай нам попрощаться, будь христианином, – попросил пан. – Потом я сам на плаху взойду. Тянуть меня не надо.
- Быстрей только, – опустив пищаль, сказал стрелец.
А чтоб место не пустовало, потащил Андреса Гессе. Наёмник бросил пану:
- До встречи в аду, Гарислав Давыдыч! – и сам пошёл к палачу.
- Сейчас встретимся, Андрес! – отозвался пан Азинский.
Богдан и кастелян Туровца проводили взглядом наёмника ступенек. Смотреть дальше не стали.
- Где Янина? – повторил свой вопрос нетерпеливый влюблённый.
- Там, где вы впервые слюбились, – ответил пан.
В подземелье… Да, молодец кастелян. Так хорошо дочь спрятал. Никто не найдёт среди лабиринтов под Полоцком. Не зная извилистых туннелей подземелья, можно заблудиться. Навсегда остаться во мраке сырых каменных галерей. В последний раз Богдан там был десять лет назад. Вместе с Яниной прятались от вездесущего взора Ижбеты. Столько времени прошло, а дорогу до их тайного места он мог закрытыми глазами найти.
- Ну, пошли, – сказал подходящий к ним стрелец.
Пан Азинский глубоко вдохнул и посмотрел ещё раз на Богдана. Может, и не прав он был. Не щенок алчный воспитанник дядьки. Любит дочь кастеляна. По глазам видно, что любит. Вон, как загорелись чёрные глаза казака.
- Дочку сохрани мою. Не сохранишь, с того света прокляну! – прошептал Богдану пан Азинский.
И когда на плаху всходил гордый кастелян Туровца, крикнул вдогонку Богдану:
- Прокляну, слышишь! Прокляну!
Больше казак ничего не слышал. Только глухой стук топора о колоду. Так закончил свою жизнь хитрый, но гордый кастелян Туровца. Не только хорошими делами прославился, но и самыми мерзкими тоже.
ГЛАВА 9
Никогда так счастье не переполняло Богдана. Его любимая здесь в Полоцке. Совсем рядом была всё это время. Если бы знать об этом раньше, то уже скакали они в свободную Сечь. Нет больше ни строго отца. Муж её далеко. Королю не нужна. Кто станет на пути их счастья? Никто. Больше Богдан никому и ничему не позволит разлучить их.
Окрылённый надеждой на скорую встречу, молодой казак вскочил на коня. Вскочил, а рвануться вперёд не успел. Дорогу преградил Остап.
Ухватив под уздцы, остановил уже рвущегося коня.
- Я его повсюду ищу, а он собрался за город, – сказал друг.
- Чего тебе, Остап? – вырывая уздцы, спросил казак.
Остап осмотрелся вокруг и поманил пальцем. Мол, нагнись ниже, узнаешь.
Любимчик атамана наклонился.
- Тут не довольны казачки, – прошептал Остап. – Царёво войско недавно по Дону гуляло. Нас казнило, что хана крымского на место поставили. Теперь братьев по вере здесь казнит. Не нравится это многим.
- И что? – спросил, недоумевая Богдан.
Про это он давно знает. Сам Ермак вчера ушёл и казачков своих забрал. Границы открыты. Защищать казацкие степи от хана и османов некому. Все здесь в крови купаются. Надоело. Не для этого сюда шли. Шли панов припугнуть. Припугнули, а простых людишек кромсать не славою себя покрывать. Своеволие атаману Ермаку царь припомнит. И не только ему. Всех милостями осыплет Иван Васильевич.
