Заложив руки за спину, Олег зашагал дальше. Какое-то время шли молча.
— Видишь, как оно, — заговорил наконец рыжий. — На маньяка не тянешь. О той серии не имел ни малейшего понятия. Значит, подражать не мог. Нечасто бывает, чтобы два разных человека копировали друг у друга манеру убивать. У тебя сильная позиция, Лилик. Можешь не прятаться?
— К чему ты сейчас?
— К твоему благу, — отрубил Головко. — Недаром спрашивал, что дальше и куда потом. Ты в розыске. Сколько протянешь вот так, нелегалом? Можешь сдаться мне, я лично передам тебя госпоже Холод. Еще есть время разобраться и все исправить.
— Исправить что? — резанул Кобзарь. — Ты разумные вещи говоришь, Артемон. Даже очень мудрые. На твоем месте я, наверное, тоже старался бы тебя убедить. Прятаться всегда плохо. Но согласись и ты: в камере, на нарах, не за свое — еще хуже.
— О Вере Холод хорошо говорят.
— Только она не адвокат. И вообще ничего не решает. Оттуда, — теперь он кивнул на небо, — прикажут посадить такого, как я. Еще и вспомнят несколько печальных историй. Твоя Вера Холод сможет что-то сделать? Отпустить меня под свою ответственность?
— Густые у тебя краски.
— Зато у тебя почему-то очень розовые! Будто не знаешь, как у нас все происходит! Артемон, из меня запросто сотворят серийного убийцу и закроют дело!
— Ты слишком долго был на войне.
— Лучше бы там и остался! На Донбассе тебя или убьют, или нет! Иногда думаешь — лучше бы убили, честное слово!
— Что ты мелешь!
— Иначе героем не стать, сечешь? Тут, когда возвращаешься, ты уже не герой, а социально опасный элемент! Вот они, — Кобзарь наугад ткнул в нескольких прохожих, — запросто, без напряга поверят: тот, кто воевал, никем уже не станет, кроме маньяка-убийцы! Не говори мне, что такое невозможно!
— Но и прятаться вечно ты не сможешь! — парировал Головко. — Ресурса у тебя нет, Лилик! Ты мне друг, только домой к себе, в шкаф, я тебя все равно не пущу.
— В шкафах сидят любовники, — буркнул Олег, слегка расслабляясь. — Те, из анекдотов и глуповатых комедий. Все я понимаю. Потому и выдернул тебя. Про серию — очень хорошо. То есть, — тут же исправился он, — плохо, что какая-то тварь убивает и калечит девушек. Хорошо, что я не вписываюсь в схему. Послушай меня внимательно. Поможешь, выйдет, как я хочу, — сдамся. Честное слово. Тебе.
— Говори.
Кобзарь тоже закурил.
— Мэри правда боялась кого-то. Не играла, у меня на такие вещи глаз наметан. Однако слишком быстро поехала домой к незнакомому мужику, который живет один. Допустим, у нее особо и выбора-то не было. Но там еще одно: у Мэри где-то есть маленький ребенок. Сто раз думать нужно в таких случаях, потом ехать черт знает с кем и куда. На профессиональную проститутку она не тянула, но отдалась все равно как-то быстро. Теперь, после всего, доходит: она будто работу какую-то выполняла. Задание.
— Не передергиваешь?
Олег вытащил из кармана куртки запакованный шприц.
— Ответ тут, Артемон.
— Что это?
— Кровь. Из вены. Моя. Придумай, как отдать это Ярило.
Своей оригинальной фамилией судмедэксперт гордился.
Глеб Ярило был чуть ли не самым старшим сотрудником их управления и на пенсию не собирался. Образцовому семьянину, отцу трех дочерей, мужчине, который всегда говорил тихо, даже когда ругался, в правоохранительных органах хватало всего и всегда. Ярило никогда не жаловался на зарплату, нарекания его вызывала лишь техническая отсталость собственного отдела. Начальство старалось убежать от эксперта, как только он появлялся в поле зрения. А тот имел свойство появляться там и тогда, где его и его ворчания ожидали меньше всего. Криминалист очень любил процедурные полицейские сериалы, где выводы делались только после того, как свое слово скажет эксперт, и кивал на показанное в фильмах оборудование.
В конце концов руководство время от времени выбивало где-то средства, чтобы модернизировать его рабочее место. Поэтому в их отдел стучались из других, эксперт сопел, краснел, бубнил, но не отказывал почти никогда. Так что всегда был завален работой, и ради качественных заключений всем приходилось занимать очередь и набираться терпения. А поскольку его фамилия в дохристианские времена была именем бога Солнца, криминалиста называли Солнышком в глаза и за глаза. На что он не обижался, наоборот — улыбался приветливо.
Не каждого в этой жизни вслух признают богом.
Пусть даже не прямо.
— Твоя кровь. — Рыжий взглянул на шприц. — В чем фокус?
— Я не пил вчера. Глоток не считается.
— В квартире нашли почти полную бутылку виски. Не похоже на тебя, согласен.
— Вырубило, когда выпил воды. Обычной водички, Артемон. Сам купил, а бутылка скучала в кухне. Сначала она спрашивала, не хочу ли пить. Потом сама встала, сходила и принесла.
— Чем-то оглушила, думаешь?
— Не вижу других вариантов. — Кобзарь говорил твердо. — Какой бы гадость ни была, она еще должна оставаться в крови. Наше Солнышко все обнаружит. И после того буду готов сдаться.
— Объясни.
— Буду иметь на руках заключение одного из лучших киевских криминалистов. Я же не сам себе накачал. Бутылку воды в кухне видели?
— Вроде там и осталась. Только, Лилик, она пустая была. Валялась под мойкой.
Олег хмыкнул.
— А чего ты хотел, старичок? Зуб даю, Мэри вылила остатки. Но ведь для Ярило хватит и капель, даже микроскопических остатков на донышке. Дуйте ко мне, берите понятых, изымайте бутылку, пакуйте и аллюром к Солнышку. Что дальше будет, ты уже знаешь. Сложится интересная картинка. — Он докурил, увлажнил губы языком. — Мэри неизвестно почему просится ко мне домой. Потом подсыпает мне что-то в воду. Почему не в виски — вопрос, но не первого ряда. Когда меня вырубает, она впускает ко мне с улицы кого-то, кто надоумил ее так поступить. И этот тип убивает ее. Причем, Артемон, ты сам только что сказал: способ убийства ложится в серию, о которой известно ограниченному кругу лиц. Так что рискнем предположить: Мэри зачем-то выполняла указания или того самого психа-убийцы, или того, кто знает маньяка и его методы. — Он выдохнул. — Дальше твоя госпожа Холод пусть разбирается сама.
Головко поскреб затылок:
— Логично. Только…
— Что-то не так?
— Шприц. Как я оформлю его? Как объясню, где и при каких обстоятельствах взял твой анализ крови? К тому же придется доказывать, что кровь твоя. Мороки много.
— Следствие — всегда морока.
— Ход мыслей у тебя правильный, — размышлял Артем, пропустив реплику Кобзаря мимо ушей. — Однако действовать следует немного иначе.
— Как это?
Они как раз перешли парк и приближались к месту, где Олег оставил свою машину.
