Он развернул тело Артема, чтобы удобнее было добраться до кобуры.
Пистолет пошел легко, плавно, будто сам прыгал в руку. Большой палец сбросил предохранитель. Левая рука привычно передернула затвор. Кобзарь не имел намерения искать в темноте мишень. Лег на бок, пальнул на звук, туда, откуда только что по нему целились.
Выстрел нарушил влажную тишину.
— Вылезай! — крикнул Олег, снова нажимая на спуск. — Покажись, сука!
В ответ не стреляли. Кобзарь одну за другой выпустил еще четыре пули, опустошив обойму. Клал их веером, водил дулом перед собой, пистолет держал двумя руками. Когда вылетела железка, показывая, что больше воевать нечем, он положил оружие рядом с телом. Он уже сделал ошибку, схватив его. Не хотелось совершать и другую, забирая чужой табельный «макаров» без патронов.
Он распрямился и рванул напрямик через парк, не думая, что где-то среди деревьев прячется убийца.
Если бы хотел — попал бы.
Кобзарь понимал: повторяется вчерашняя ситуация. Его гонят неизвестно куда и зачем. Сейчас он, хочет того или нет, покоряется чужой воле. Пока не разберется, что и почему происходит, перехватить инициативу вряд ли удастся.
Хотя давно пора.
Он выбрался к ограде, пошел вдоль нее. Вдалеке уже выли полицейские сирены, и Олег пролез через ближайшую дырку в заборе. Знал, что выглядит подозрительно, потому сразу не пошел — побежал в подземку, спустился в переход, толкая прохожих плечами. Рванул через турникет, забыв про жетон, и споткнулся, нарвался на возмущенный взгляд контролерши в синем форменном пальто и круглой красной шапочке. Понял: привлек внимание; попятился, встал в очередь, купил жетон и прошел уже как нормальный пассажир. Вскочил в вагон, не думая, куда именно поедет. Когда поезд тронулся, услышал: «Следующая станция — Святошин». Его везли домой.
БЕГИ.
Выскочив на станции, он вбежал в противоположный поезд. Когда ехал мимо Нивок, напрягся, даже вспотел. Но никому он оказался не нужен, на него не обращали внимания. Олег выдохнул, как только вагон тронулся. До «Арсенальной» стоял, держась рукой за поручень и глядя перед собой в темное окно. Но вышел, поднялся наверх, без определенной цели прогулялся до Лавры.
Уже оттуда позвонил Пасечнику.
17
— Идиот.
— Согласен. Но другого выхода нет.
Кобзарь подсел в машину Пасечника недалеко от Лысой горы, прогулявшись от Лавры пешком. Так велел Игорь, потому что Олег должен был дать ему время все осмыслить и выехать из дому. Медвежонок не скрывал злости: Алле вдруг стало хуже, он решал, везти жену в больницу или обходиться дома своими силами. Звонок Кобзаря выбил его из колеи, заставил полностью перекроить планы.
— Не понимаю вообще, зачем сорвался.
— Потому что ты сам велел дергать тебя.
— Но не тогда, Лилик, когда тебя полно в Интернете.
— В смысле?
Вместо ответа Пасечник вытащил смартфон, вошел в сеть, быстро нашел нужное.
— Смотри. Это появилось двадцать минут назад.
На черно-белом видео Кобзарь узнал себя. Вот он вышел на берег озера, покрутил головой, шагнул в сторону, к кустам. Исчез из виду. Через какое-то время выскочил, перепуганный, растерянный. Постоял, потом снова исчез с глаз.
— Вот тут, — Пасечник постучал пальцем по центру дисплея, — лежит труп полицейского. Ты бегаешь рядом. Вряд ли ты знал, что там, возле ресторана, на фонарях висят камеры.
— Они кругом сейчас, — вставил Олег.
— Тем более, мог бы учесть.
— Не до того.
— Да ясно. Но теперь, Лилик, — палец снова ткнул в центр дисплея, показывая на кусты, — ты к убийству Головко морским узлом привязан.
— Я его не убивал. Тут и не видно.
— Верю. Только ведь я частное лицо. Знаешь, как все выглядит?
— Нет.
— Подумай. — Пасечник сбавил скорость, поворачивая с широкой дороги на небольшую улочку. — Вчера Головко встречался с тобой возле Политеха. Там случилась перестрелка, никто не пострадал. Сегодня ты приходишь в парк на Нивки, где тоже должен быть Головко. И видим труп. А ты бегаешь, будто жареный заяц.
— Игорь, ты мне веришь?
— Зачем такие вопросы? Я приехал, Лилик. Я говорю с тобой.
— Мило с твоей стороны.
— Не паясничай. Лучше скажи, что думаешь об этом и каковы твои дальнейшие действия.
Кобзарь потер небритый подбородок.
— Артем что-то знал. Я просил его поговорить с Зоей, буфетчицей. Она слила информацию, от которой Головко, по его словам, охренел. Должен был ее проверить, так сказал мне. Видишь, проверил.
— Убийство прямо связано с тем, что рыжий услышал от буфетчицы?
— Не иначе.
— Хорошо. — Пасечник нажал на тормоза, развернулся к Кобзарю всем корпусом. — Олег, тебе нельзя оставаться в Киеве. В который раз убедился, что ты прав.
— То есть?
— Ложись на дно. Нину, теперь уже вдову Головко, я беру на себя. Следствие будет идти, как идет. Убийство Артема так или иначе привяжут к трупу в твоей квартире. Все запутано, но тебя будут искать активно. Как найдут, повесят на тебя все, плюс убийство Кеннеди.
— Не смешно.
— Согласен, забавного мало. Реалии такие.
— Знаю. Поэтому никуда не поеду из города.
Пасечник откинулся на спинку сиденья.
— В смысле?
— Вот так. — Олег даже не думал, что улыбнется, но губы растянулись. — Медвежонок, еще утром я бы убегал. Теперь не имею права. Головко погиб из-за меня, как ни крути. Исполнил мою просьбу, хотя не был обязан. Я должен найти убийцу, чего бы это ни стоило. Здесь и сейчас, Игорь.
Пасечник ответил не сразу.
— Спасибо. Ты сам сказал то, что я хотел от тебя услышать.
— То есть?
— Не знаю, как ты это сделаешь, Лилик. Но сделай.
— Что?
— Тот, кто убил сегодня Головко, наверняка причастен к вчерашнему убийству в твоей квартире. Артем нашел информацию, которую не успел передать тебе.
— И?
— Не понимаешь? — Пасечник начал заводиться. — Не имеет значения, что ты там мне говорил про какого-то серийного убийцу. Артема убили, потому что он узнал что-то о девушке с Донбасса. А ту, как ее, Мэри, убили, потому что это как-то связано с ее ребенком.
— Почему?
— Разве ты не сам мне сказал? — Игорь подался вперед. — Лилик, девушка кого-то боялась, и это с твоих слов. Страхи молодой мамы связаны прежде всего с ребенком. Одно за другим тянется, или не ясно?
— Пока не очень. — Кобзарь говорил искренне.
