Теперь вздохнул Олег.
— Жизнь — она не простая, сам же понимаешь.
— Слушаю. — Пасечник успокоился, как всегда бывало в таких случаях.
— В двадцать десять наш друг поехал в клуб «Торнадо», это заведение на Подоле. — Он перешел к манере рапорта. — За неделю, на которой я его водил, был там второй раз. Похоже, частый посетитель, но вряд ли постоянный клиент.
— Это важно?
— Это мой вывод.
— Вот тут ты весь, Лилик. Делаешь выводы, которые никогда не касаются основного дела. Но зачем-то все равно ломаешь над этим голову.
— Всегда хочу знать полную картину.
— Только не всегда она нужна, — отрубил Пасечник. — Вишь, мы уже тратим на лишние трения кучу времени.
В другой раз Олег бы возразил. Тут воздержался. Раздавил окурок в пепельнице, продолжил:
— Я провел его до «Торнадо». Он был один. Назад, домой, приехал через два часа и с бабой.
— Не люблю это слово.
Кобзарь представил, как Пасечник скривился.
— С девушкой, так устроит?
— Свидетель? — Долго объяснять не пришлось, и Олег почувствовал настороженность.
— Пришлось все менять на ходу. Но в результате наш приятель… Как бы это объяснить… Скажем так: налетел на пулю из собственного пистолета.
На том конце долго молчали.
— Как знал. Завелся с тобой… — услышал наконец. — Девушка, надеюсь, этого всего не видела.
— Баба… девушка убралась прочь. Но слышала, как наш друг называл меня по фамилии, имени, еще и Лиликом.
На том конце застыло еще более долгое молчание.
— Кисло, — коротко произнесла трубка. — Идеи есть?
— Навалом. Девушку зовут Милена. Имя не такое уж редкое сейчас, но все равно их не так много, как Марин или Оксан. Фамилии не знаю, где живет — тоже. Однако зуб даю: наш друг нашел ее в «Торнадо». Внешность эффектная, имя приметное. Думаю, она завсегдатай.
— Профессионалка?
— Там не клуб с проститутками, Игорь. Не бордель подпольный. Девушка из категории искательниц приключений. Могла поехать с нашим другом, потому что видела его там несколько раз. Доверяет. Ну, и вряд ли у нее это первое подобное приключение.
— Что от меня нужно?
— Аккуратно вычислить Милену. Ресурсы имеешь.
— Ясно. Ложись спать, Лилик. Я сам тебя найду.
— Ага, спать. Работа еще есть.
— Тогда работай, но не надрывайся. Береги себя.
В трубке загудело.
— Твоими молитвами, — хмыкнул Кобзарь, сбросил гудки, переключился на сообщения.
Новое, шестое.
Олег нажал нужную кнопку, вызывая диспетчера.
— Сорок четвертый, я недалеко от «Минской». На Бабий Яр заказ беру.
Не отказался, хотя по такому тарифу в это время мало кто ездит. Все требуют больше и в конце концов получают свое. Но сейчас Олегу хотелось как можно скорее убраться отсюда. Так что он не капризничал.
Пассажиры ждут. И будут немало удивлены скоростью подачи машины.
6
Кобзарь открыл двери и шагнул в привычный бардак.
Жил он в однокомнатной квартире на четвертом этаже девятиэтажки в недрах Святошина. Когда-то в соседнем доме получил служебную, двухкомнатную, которую потом Пасечник через знакомого юриста помог без проблем приватизировать. После развода равноценно разменять ее не удалось. А продать не выходило: жилье стремительно переставало быть ликвидным товаром.
С женой расходились за два года до начала войны. Уже тогда агентства недвижимости падали густо, чуть ли не каждый день. Их собственники становились частными перевозчиками, Олега самого несколько раз подбрасывали по делам вчерашние брокеры. Его нынешняя работа в такси — идея, подсказанная временем. Других вариантов для тех, кто имеет авто, потерял постоянный заработок, устал от всего и ценит независимость, не стоит и искать.
На то время Кобзарь еще служил в розыске. Отношения с бывшей дошли до состояния, когда пребывание под одной крышей, даже если у каждого есть отдельная будка, становилось физически невозможным. Он ночевал или в кабинете, или у Головко, чья жена в то время еще не забеременела и кому посторонние в доме не мешали, а иногда — в пустой камере, если такая находилась. Единственное неудобство создавала невозможность регулярно ходить в душ. Но Кобзарь со школы научился принимать себя таким, как есть, не пытаясь поломать природу и стать лучшим.
В данном случае — более опрятным.
Он привык сосредотачиваться на чем-то одном, преимущественно на работе или просто на том, чем занят теперь. Эта привычка выработала черту, которая многими воспринималась негативно. Он не заботился о внешнем виде и бытовом комфорте. В отличие от многих людей, в том числе бывшей жены, Кобзарь мог надеть и надевал что попало. Одежду носил в основном мятую, так что старался выбирать то, что не так очевидно мнется. Мог не мыть машину, не чистить обувь или просто не вытирать грязь. Брился через два раза на третий, а как выпадал случай, то зарастал щетиной. С прической решил просто: стригся коротко или вообще под ноль, чем раздражал бывшую сначала тихо, на уровне бытовых шуток, а потом всерьез.
Состояние рабочего стола Кобзаря полностью соответствовало характеру и внешности хозяина: горы бумажек, в шкафу и ящиках при желании можно было найти клад или хотя бы артефакт. При этом он постоянно искал какой-нибудь нужный документ, что отнимало больше времени, чем может себе позволить оперативник. Зато он знал наизусть его содержание, потому что обладал воистину уникальной зрительной памятью — и не только зрительной. Ведение протокола допроса он считал карой небесной: не любил тратить время на писанину. Зачем, если услышанное он держит в голове, всегда вспомнит, кто, когда и о чем говорил? Бюрократия доводила его до бешенства, так что часто после разговора Кобзарь давал визави чистые листы и ручку, чтобы тот записывал все только что сказанное, до малейшей подробности. Когда Пасечник как начальник все же требовал привести дела в порядок и надлежащим образом оформить, Олег выполнял, но всем своим видом демонстрировал нечеловеческие страдания.
Дома творилось то же самое.
Одежду он никогда не вешал и не клал на раз и навсегда предназначенное для нее место. Если жена убирала, всегда ругался, потому что не мог ничего найти. В конце концов она смирилась с кроссовками и ботинками в ванной, свитерами на кухне, рубашками и футболками под кроватью в спальне, с носками возле тумбы для телевизора. Когда разводились, она ни одним словом не упомянула бардак вокруг себя, потому что признавала вслух и не только в глаза, но и заочно: где бы ни валялись носки, в голове Олега всегда был такой порядок, что дай Бог каждому.
Она смирилась с тем, что муж считает все подобное не заслуживающими внимания мелочами. Особенно если имеет цель, к которой нужно идти несмотря ни на что. В его случае — найти очередного убийцу, маньяка или насильника. И правда, тут не стоит обращать внимание на мелочи.
