Кобзарь накинул куртку, пошел.
Думал — быстрее справится. Но поиски нужного заведения, выбор меню, заказ и ожидание заняли час. Его чуть ли не впервые за долгое время тянуло домой, так что обратно сперва широко шагал, потом — побежал трусцой. Составил целую речь, готовясь презентовать гостье обед.
И замер на пороге комнаты, увидев выражение Вериного лица.
Так выглядят люди, которые только что потеряли кого-то из родных.
Телефон она крепко, судорожно сжимала в опущенной руке.
— Что?
— Саша.
— Какой Саша?
— Его звали Сашей. Игнатов Александр, мы учились вместе. Он дружил с моим мужем.
— В Донецке?
— Там, в их «ДНР», есть свое МГБ, служба безопасности…
— Знаю. Ну?
Вера повернула к Олегу телефон экраном вперед.
— Написали в новостях. В Донецке сегодня утром задержали украинского шпиона. Работал на нашу службу безопасности. Игнатов Саша.
— Ничего не понимаю…
Ее глаза увлажнились.
— Кобзарь, он не украинский шпион. Саша остался в Донецке и служил там, в их полиции. Считай, российской. Это мой контакт, частный, личный. Он помог мне с информацией о девушках. Если бы не Саша…
Олег осторожно поставил пакет с едой на пол.
— Стоп-стоп. Тот сепар, который…
Вера не поднялась — распрямилась пружиной.
— Не смей! — топнула она ногой. — Закрой рот! Не знаешь ничего, не понимаешь, хоть воевал! На себя в зеркало глянь! Зачем на фронт пошел? По убеждению — или грехи замаливать? Я все про тебя знаю, Кобзарь, все! Такой уж сознательный, такой патриот! Все у него сепаратисты! Да если бы не Саша, ты бы сейчас тут не стоял! Его информация тебя вела! Он не шпион, но его вычислили! Контакты с Киевом, понимаешь? Это смертный приговор!
— Вера, я…
— Ты, Кобзарь, молчи! — снова топнула она. — Он делал это для меня! Сейчас его рвут на части где-то в подвале! Требуют признаться, что работал на Киев! А он только делал, что я просила! И даже предупредил — больше не будет помогать! Я подставила его, я, я, я!
— Скажи еще — из-за меня.
Вырвалось.
Пожалел тут же.
Но Вера уже бросилась на него, в движении замахнулась, отвесила звонкую, жгучую пощечину.
Второй раз он ударить себя не позволил — перехватил руку, сжал кисть. Потом заблокировал вторую, сжал крепко. Она пнула его носком, попала по косточке. Сцепив зубы, Олег дернул Веру к себе, прижал. Ее тело извивалось, он получил еще два пинка, но эти уже вышли неуклюжими. Не зная, как остановить истерику, он повернул ее, толкнул к стене, прислонил спиной.
Вера тяжело дышала.
В глазах ее блестела влага.
Олег не ожидал от себя — но выпил ее, коснувшись губами каждого глаза по очереди.
Уже не останавливался. Губы нашли губы.
Она укусила его за язык.
Привкус крови во рту.
Он сплюнул вбок, нажал сильнее, хотя дальше, казалось, уже было некуда.
Теперь она не кусалась — ответила.
Кобзарь не потерял голову. Именно потому опередил попытку ударить его коленом в пах. Заблокировал любые Верины движения. Держал ее в тисках, целовал жадно, будто собирался съесть женщину здесь и сейчас. Она уже не сопротивлялась, отвечала, и Олег почувствовал — больше никаких атак, она тоже устала от всего, что свалилось внезапно, ей хочется защиты, хочется силы и даже забытья, пусть даже на короткое время.
Их желания вдруг совпали.
Раздевая друг друга, они запутались в одежде.
Засмеялись, не сговариваясь.
Дальше уже действовали не спеша, как положено взрослым людям.
9
Лежали они без простыни.
Когда начали — о ней не думали. Потом не видели в ней надобности. А глубоко после обеда, окончательно обессилев, Вера промурлыкала на ухо:
— Можем постелить, как люди.
— У меня нет запасного белья. Мне очень стыдно.
— Холостякам из берлог никогда не стыдно. Я подарю тебе два комплекта.
— Надо понимать, будешь навещать отшельника?
— Даже отшельники должны научиться спать по-человечески. Это часть культуры.
Они до сих пор не поели. Китайская лапша остывала в углу. О ней никто не вспоминал. Как и про другие дела, которые свели их вместе. Вера нарушила негласное табу, начала без перехода:
— Ты правда думаешь, что кто-то из Вериг может быть отцом девочки?
— Без вариантов. — Олег легко вернулся в реальность, подвинулся немного вверх, дал возможность подложить подушку себе под спину. — Нагорный служит обоим. Когда мы сюда ехали, ты сама сказала, да и малой не возражает. Пусть все началось до появления «Ольвии», однако ничто не мешало ему возить девочек кому-то из Вериг и до того. Мне даже кажется, что это твой приятель, творец-фотохудожник.
Вера легонько шлепнула его по губам:
— За приятеля. Еще раз так скажешь — укушу.
— Аргументы в пользу такой версии. — Кобзарь не обратил внимания, устроился удобнее. — Убивал моделек не Нагорный, доказано. Может возникнуть какая-то третья личность, но мы с тобой в такое не верим. Значит, Андрей Верига. Девушки не ждали нападения, факт. Но вполне могли позволить уложить себя в постель. Мотивация железная: перспектива стать постоянной любовницей известного фотографа, пусть даже одной из многих. Бонус — работа и перспективы. Есть все шансы развиваться, открывать новые возможности. Реклама, глянцевые обложки, гонорары, контракты в Европе или Америке. Логично?
— Хочу возразить, но не буду. Все действительно так.
— Поехали дальше. — Он не удержался, приласкал пальцами ее сосок. — Верига-младший мог пользоваться девушками и раньше. Не скажу, что всякий раз он убивал. С этим еще нужно разобраться. С Мэри вполне могла случиться похожая история. Разве что ему в определенный момент надоели презервативы, а девушка не сумела возразить. Мать-природа берет свое, она беременеет. Вопрос: почему ей не разрешили сделать аборт? Если проехать и пойти дальше, готов предположить: содержал Марию Запорожец и ее ребенка Андрей Верига на деньги отца. Следующий вопрос: зачем?
— Тоже проехали.
— Согласен. Так выходим на финишную прямую. Мэри или не знала, какой бизнес прикрывает фонд «Ольвия», или ее все достало после истории с Элис. Забрала ребенка, убежала, меняя пароли и явки. Вопрос номер три: зачем вышла из подполья и обратилась к Нагорному?
— Согласна. Но с этим проще, Лилик.
— То есть?
Вера оперлась на локоть, немного отодвинулась.
