– А я что говорил, ребята? А? Ну что я говорил? – повторял отец Камуньяса снова и снова.
Молчала только моя мама. Что было немного странно, потому что она обычно никогда не молчит. Наконец, мы остановились на 44-м этаже, который не был самым высоким, потому что самый высокий здесь 52-й, и оказались у дверей нашего номера.
Кике зачитал список.
– Камуньяс, – удивительно, но даже родной отец называл его Камуньясом, – Пакет, Грустный, Томео, Восьмой... и Тони, здесь.
– В смысле? Вшестером в одной комнате? – спросил я.
– Я должен буду спать с этими? – запротестовал Тони.
Но когда мы открыли дверь, мы поняли, в чём дело. Это были апартаменты: номер в отеле, похожий на квартиру. Там была гостиная с обеденным столом, диванами и креслами, а также огромным телевизором со светодиодной подсветкой. Две спальни. Две ванные комнаты. С джакузи в каждой из них. Раньше мы такое только по телевизору видели. И никогда не думали, что когда-нибудь сами окажемся в таком месте. В одной спальне было три кровати, а в другой одна двуспальная и одна односпальная.
Камуньяс подсуетился и первым занял односпальную, которая стояла ближе к окну, так что мне пришлось делить кровать с Грустным.
Грустный – один из моих лучших друзей, и у него много прекрасных качеств. Но спать с ним в одной постели – это полный отстой. По ночам ему снятся кошмары, и если вы планируете отоспаться, рядом с ним у вас это точно не получится. Кроме того, он битый час готовится ко сну, потому что он три раза чистит зубы. И потом ещё полощет рот – тоже три раза. Но хуже всего то, что он храпит, как слон.
– Это семейное. Моего отца в некоторые гостиницы вообще не пускают, – извинился он.
Мы ещё не успели разложить свои вещи, как получили сообщение на телефоны. Это было видео, в котором Алёна, Мэрилин и Анита прыгают на суперкровати в своём люксе. Кровать девочек была не такая огромная, как самая большая наша, но тоже потрясающая.
Отец Камуньяса и моя мать ещё не ушли и осматривали комнату, вытаращив глаза. В конце концов, моя мать не выдержала. Она подошла к отцу Камуньяса и спросила его очень тихо:
– Кто платит за апартаменты, Кике?
– Но Хуана, что ты, в самом деле? «Камуньяс-Трип» всё уладил.
– Кике...
– Нисколько. Эти апартаменты не будут стоить нам ни цента. Ну, разве что сделаем несколько фотографий и дадим пару интервью и...
И они ушли по коридору, продолжая спорить. Последним, что я услышал, было замечание отца Камуньяса:
– Сейчас ты увидишь свою комнату. Ты сможешь одна купаться в джакузи, только представь.
Тем временем мы побежали открывать свои чемоданы. Наконец-то! Но мой чемодан почему-то не открывался.
19
Мой чемодан был совсем простым: нажимаешь две кнопки – они щелкают и открываются, кроме того, к нему имелся ключ. Я хранил его в надёжном месте. Но на этот раз чемодан никак не хотел открываться.
– Я думаю, вода попала в механизм, – сказал Камуньяс.
– А может, чемодан бросили и повредили замок, – предположил Грустный.
В общем, мы довольно долгое время пытались открыть его всеми возможными способами.
Даже пробовали прыгать на нём, что, по словам Камуньяса, иногда срабатывает. Сначала он попробовал один, но вскоре мы уже вчетвером дружно скакали на чемодане.
– Можно узнать, что вы тут делаете? Мы идём в бассейн или нет? – спросил Тони, который был уже в плавках и выражал крайнюю степень нетерпения.
– У нас проблемы. Чемодан Пакета не открывается, – сказал Восьмой.
Выражение лица Тони стало очень серьёзным. Он подумал мгновение и сказал:
– Дайте мне. Я знаю, что надо делать.
Он взял чемодан и пошёл с ним на балкон.
– Что ты собираешься делать? – спросил я его, начиная нервничать не на шутку.
– Я собираюсь открыть твой чемодан, Пакет.
И он начал толкать его ногами к краю балкона, как будто собирался выбросить его вниз.
Я глазам своим не верил.
– Ты что, правда собираешься сбросить мой чемодан вниз? Здесь больше сорока этажей...
– Я уверен, что он откроется от удара, – сказал Тони спокойно. – Я делаю это для тебя, Пакет.
Все смотрели на него со смесью испуга и ожидания.
Хватит ли у него духу сделать то, о чём он говорил? Думаю, что в глубине души Камуньяс и компания хотели, чтобы это произошло. Я смотрел на него, почти не дыша. Тони поднял чемодан... А потом случилось то, чего мы все ожидали меньше всего. Мы услышали щелчок. И чемодан открылся сам собой. Мы с Тони посмотрели друг на друга.
– Он открылся, – сказал я.
– Я вижу, – ответил он разочарованно.
И поколебавшись с минуту, поставил чемодан на пол.
– Значит, в следующий раз, – сказал он и пошёл в комнату.
А я схватил свой чемодан, который чуть не потерпел авиакатастрофу, упав с сорок четвёртого этажа. И наконец-то его открыл.
– Что это? – спросил я, когда увидел его содержимое.
– Что это? – присвистнул Грустный, показывая пальцем на что-то внутри чемодана.
Я взял первую вещь, которая попалась мне под руки. Это было бикини.
– Пакет, почему у тебя в чемодане девчачья одежда? – спросил Томео.
– Пакету нравится носить девчачью одежду, – сказал Восьмой.
– Нет, мне это не нравится, – возразил я.
– Ничего страшного. На вкус и цвет, – сказал Камуньяс. – Каждый может носить то, что хочет...
И они начали по-идиотски хихикать. А я бросил купальник в чемодан и закрыл его.
– Хватит смеяться! Это не мои вещи! Кто-то перепутал чемоданы.
– Уверен? – спросил Камуньяс.
– Давай, надень своё любимое бикини и пошли на пляж, – отрезал Тони.
И они отправились на пляж, продолжая смеяться. А я остался в номере, пытаясь снова закрыть чемодан.
Я думал о том, что мне очень не повезло, и это была ужасная несправедливость, что все получили свои вещи, а я – нет. Так что я взял чужой чемодан, сел в лифт и поехал вниз. Мне нужно было отнести его на стойку регистрации и спросить, в чём дело. На 30-м этаже двери лифта распахнулись, и кто-то вошёл. Это была Нихал. Она была одета в тренировочный костюм. Чёрные-пречёрные волосы её стягивала резинка. «Кронос» что, остановились в том же отеле, что и мы?
– Не смотри на меня, – сказала турчанка.
– Вы тоже здесь? – начал я.
– Не разговаривай со мной, – прервала меня она.
– Ты очень хорошо говоришь по-испански!
