– Если ты хочешь, чтобы тебя никто не увидел, церковь в Табарке – идеальное место, – возразил Томео.
Пока мы разговаривали, Фелипе и Алисия попрощались со своим собеседником и направились к пристани. Всё? И в этот момент... Когда нам казалось, что больше здесь мы ничего не откроем... Случилось последнее, что мы могли себе представить. Из церкви вышел ещё один человек. Человек, которого мы все очень хорошо знали. Это был Йохан Хабермас.
37
Хабермас, Фелипе и Алисия вместе на острове Табарка! Ровно за день до финала. Встречаются в затерянной церкви, где их никто не мог бы увидеть. Происходило что-то странное, теперь это всем было ясно. И это не было случайностью.
Хабермас шёл, разговаривая по мобильному телефону. Он помахал лысому на прощание и скрылся из виду.
Что они задумали? Неужели наши тренеры предали нас? Что бы там ни происходило, нам нужно было это выяснить. Да, и ещё одно. Куда, скажите на милость, подевались Тони и Алёна? Они должны были следить за Фелипе с Алисией, но их тут не было. Они что, пошли искупаться и съесть мороженое? Как это понимать?
Уже у пристани, перед тем, как ехать обратно, мы, наконец, увидели их. Насквозь мокрых.
– Что вы здесь делаете? – удивилась Алёна.
– А вы? Где вы были? Почему вы мокрые?
– Мы следили за Фелипе и Алисией, они вошли в церковь, мы остались подождать их на скалах у моря и уснули, – объяснил Тони.
– Это было очень смешно, – сказала Алёна.
– Что смешного в том, чтобы задрыхнуть посреди расследования? – спросил я.
– Мы спали, и тут нас как окатит волной, – сказала Алёна.
И они оба начали смеяться.
– Хорошо, хоть мы не спали, – сказал Камуньяс. – Мы обнаружили, что Фелипе и Алисия встречались с Хабермасом.
Алёна и Тони посмотрели на нас широко раскрытыми глазами.
– Они встречались на Табарке с Хабермасом?
Это была очень важная улика.
– Можно узнать, что вы тут делаете мокрые? – спросила моя мать.
Она выглядела очень рассерженной. Сказала Тони и Алёне, что это был последний раз, когда они пошли куда-то одни без разрешения. И что теперь они заболеют пневмонией. И что если они снова убегут, пусть пеняют на себя.
– Хуана, скорей, не успеем, – закричал Кике.
И мы все побежали. Обратный паром приготовился отчаливать. Это был последний рейс за день. С Алёны и Тони капало, такие они были мокрые. Хотя их ругали, казалось, что они отлично провели время. Всю обратную дорогу они молчали. Только смотрели друг на друга время от времени и улыбались. Они не выяснили ничего особенного. Но им, похоже, было на это наплевать.
38
Некоторые футбольные команды тренируются за закрытыми дверями. Чтобы соперник не видел их тактики и подготовленных стратегий. Особенно, когда предстоит важный матч. Ребята из «Кроноса» никогда не тренируются за закрытыми дверями. Они всегда открыты для публики. Они настолько хороши, что могут открыто демонстрировать свои тактики, стратегии, приёмы, способы восстановления игры и так далее, и при этом повторять их снова во время игры и выигрывать. Каждая такая тренировка – это шоу. На тренировках «Кроноса» почти всегда больше зрителей, чем на официальных матчах некоторых других команд.
Пока наши соперники готовились к матчу на основном поле с сотнями людей на трибунах, мы делали то же самое на поле куда меньшего размера. Без трибун и без зрителей.
Они были «Кроносом». Самой знаменитой командой в мире.
А мы – обычной командочкой из маленького городка.
Это была, пожалуй, самая странная тренировка в нашей жизни. Фелипе и Алисия заставляли нас разучить кучу приёмов. Мы бежали. Отрабатывали приём. Снова бежали. И снова отрабатывали. Они кричали: «Ещё, ещё, ещё». И дальше шёл ещё один приём. И снова: «Ещё, ещё, ещё». Закончили мы совершенно выдохшимися.
– Не знаю, хорошо ли так бегать за день до игры, – сказал Томео, который был таким красным, что казалось, вот-вот взорвётся.
– У меня голова кружится, – пожаловался Грустный.
– У тебя всегда голова кружится. Это не в счёт, – сказала Мэрилин.
Честно говоря, во время подготовки мы больше думали о Фелипе с Алисией, чем об игровых приёмах и тактиках. Что они задумали? Что делали на острове Табарка вместе с Хабермасом? Почему выглядели такими нервными?
После тренировки мы отправились в раздевалку, чтобы переодеться. Мы еле стояли на ногах, почти ползком пробираясь по коридору, и тут заметили дверь.
В общем, это была дверь как дверь. Зелёная.
На двери был написан номер: 8. Но главное: она была открыта.
– Смотри, – сказал я Камуньясу.
– Что?
– Дверь, – показал я на дверь, – открыта.
– Ну и дальше что, – пожал он плечами.
– Ты что, не врубаешься?
– Во что?
– Это же раздевалка «Кроноса»!
Камуньяс посмотрел на дверь, потом на меня, и наконец до него дошло.
– Раздевалка «Кроноса»! – воскликнул он.
– Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш, – зашипел на него я, чтобы он говорил потише.
Мы приняли рассеянный вид, и пока остальная часть команды вместе с Фелипе и Алисией добралась до раздевалки, мы прошмыгнули в дверь номер 8. Вообще-то такое не разрешалось делать. Но мы же не собирались ничего красть. Мы просто хотели отыскать доказательства.
– Доказательства чего? – спросил Камуньяс.
– Чего угодно, – сказал я.
В раздевалке «Кроноса» царил идеальный порядок. Не то что в нашей, с разбросанными повсюду одеждой и обувью. Логотип «Дрим» красовался повсюду: на рюкзаках, на одежде, развешанной на плечиках... Напротив шкафчиков даже был экран, на котором на бесконечном репите крутилось видео с «Дрим».
– Шкафчики! – громко зашептал Камуньяс при виде их.
В шкафчиках обычно хранят особенно ценные вещи.
– Да, да, – сказал я, – только говори ещё тише, пожалуйста, если не хочешь, чтобы нас застукали.
И мы начали каждый со своего конца один за одним открывать шкафчики «Кроноса».
– Может, найдём чёрный блокнот Хабермаса, – сказал Камуньяс. – Говорят, он записывает туда всё.
– Но мы даже не знаем, какой из шкафчиков принадлежит тренеру, – возразил я. – Если у него вообще есть свой шкафчик, к тому же, может, он хранит свою записную книжку совершенно в другом месте...
– Есть! – воскликнул Камуньяс.
– Что есть? – спросил я.
– Всё есть!
В руках у Камуньяса был чёрный блокнот. Блокнот Хабермаса!
