Мгновение я молчал. Когда мой отец называл меня Франциско, это было не к добру. Им всё было известно. Или почти всё.
– Где есть моя записная книжка? – недовольно сказал Хабермас.
Камуньяс достал из кармана чёрный блокнот и протянул его тренеру.
Мой отец покачал головой.
– Я приехал в Бенидорм, чтобы сделать тебе сюрприз, посмотреть завтрашний финал, – а тут такое. Как это возможно? Я очень, очень разочарован, Франциско.
– Я тоже, – сказал Кике, отец Камуньяса.
– Можно узнать, какая муха вас укусила? – спросил Фелипе.
– То, что вы сделали – это преступление, вы понимаете? – продолжал мой отец. – Этот сеньор, Йоган Хабермас, может заявить на вас в полицию, если посчитает нужным.
– Йохан, – поправил его Хабермас. – Я не заявлять пока в полиция, потому что ваш отец казаться хороший полицейский.
– Хотели узнать стратегию для финального матча? – спросил Хабермас.
– Не совсем, – сказал я.
– Нам нужны были улики, – сказал Камуньяс.
– Что есть за улики? – спросил Хабермас.
– Ну, вы как раз прекрасно понимаете, что за улики, – сказал Камуньяс, – то, что объяснит нам происходившее в последних матчах.
– Эта записная книжка – очень серьёзная улика.
– Единственная проблема: она на немецком, и мы понятия не имеем, что в ней написано, – сказал Томео.
– Улика? Какая улика? – спросила Алисия. – О чём вы вообще говорите?
– Вы прекрасно знаете, о чём, потому что оба замешаны в истории, – Камуньяс гневно показал на тренеров пальцем.
– Во-первых, пальцем не показывают, а во-вторых... Ты что, свихнулся? – спросил Камуньяс-старший Камуньяса-младшего.
– Хорошо, – сказал я. – Тогда слушайте внимательно.
Времени скрывать происходящее больше не было. Так что я выложил всё. Рассказал им о секрете, который открыл мне Люсьен в этом самом номере перед своим отъездом, и о том, что мы обнаружили, опросив игроков «Интера» и «Колчи». И когда преследовали Фелипе с Алисией. И о ставках на спорт. О том, что нам собираются позволить выиграть финал. А также о заговоре между тренерами обеих команд.
– Нет сомнений, что дело очень серьёзное, хотя мы пока не смогли закончить расследование, – сказал я.
Мой отец взглянул на меня и некоторое время не отводил глаз. А потом произнёс:
– Хм-м-м.
Фелипе и Алисия посмотрели на нас. Наконец Фелипе сказал:
– Что ж, раз это вышло из-под контроля, мы всё вам объясним.
Алисия кивнула. Фелипе посмотрел на Хабермаса, потом на меня, и сказал:
– Пакет, мы вчера ездили на Табарку не для того, чтобы договориться с Хабермасом о матче, мы ездили туда, чтобы уладить...
– Лучше ты, – сказал Фелипе.
Алисия понизила голос, словно ей было неловко говорить то, что она собирается:
– Чтобы уладить вопросы с нашей свадьбой.
41
Взрослые принялись перешёптываться. А мы просто стояли, открыв рот.
– Вы собираетесь обвенчаться в церкви Табарки?
– Как романтично! – сказала моя мама. – Ну и скрытные же вы, ребята.
– Мы хотели устроить сюрприз после матча, – сказала Алисия.
– А что насчёт конверта, который вы дали тому человеку? – спросил я. – И почему вы говорили, что матч будет стоить больших денег? И, в конце концов, какое отношение имеет Хабермас к вашей свадьбе?
– Я буду шафером, – сказал Хабермас. – Они попросить меня, и я согласиться.
– Сеньор Хабермас – лучший тренер в мире, – сказал Фелипе. – Вот мы и попросили его стать нашим шафером.
– А что касается денег, о которых ты услышал, подслушав нас с Фелипе разговор, то имелись в виду деньги за свадьбу, свадьба – это дорого, и мы не могли решить, устраивать церемонию только для нас двоих или звать гостей, – объяснила Алисия. – Но в итоге решили: гулять так гулять.
– То есть в воскресенье, после матча, все едем на Табарку, – сказал Кике.
– Большой будет праздник? – спросила моя мама.
– Свадьба, – сказала Алёна. – Как мы не догадались?!
Тут все принялись говорить о свадьбах, и о том, какой красивой должна быть церемония на Табарке, и стали поздравлять Алисию и Фелипе...
В общем, ощущение было такое, что, кроме готовящейся свадьбы, других вопросов просто не существует.
– Извините, сеньоры, но мы собрались здесь по другому вопросу, – сказал мой отец.
В номере снова воцарилась тишина. Лицо у моего отца было очень серьёзное.
– Свадьба – это прекрасно, – сказал я. – Но что случилось с Люсьеном? На него давили, чтобы изменить результаты матча? Почему он сказал, что мы выиграем финал? Почему он так резко уехал?
– Бога ради... – начал Хабермас. – Люсьен – большая звезда, его пригласить крупная команда, и он согласиться, его решение. Я и мои коллеги просить его остаться в «Кронос», но он не хотеть. Если он сказать, что мы проиграть финал, это его проблемы. Я не знать, почему он сказать так.
– Люсьен сказал, что мы выиграем финал, – не сдавался я. – И конечно, с таким количеством автоголов, мы подумали, что нам нарочно дают победить, чтобы провернуть мошенничество со ставками.
– Молодой человек, похоже, что Люсьен просто злился на «Кронос», но, поверь, этого недостаточно, чтобы предъявлять какие-либо обвинения, – сказал мой отец. – Пока что ясно только одно: вы всё себе напридумывали.
В этот момент в дверь опять постучали. Мой отец открыл и принялся разговаривать с кем-то, кто стоял по ту сторону. Мы, затаив дыхание, ждали.
Наконец дверь полностью распахнулась, и в комнату вошли двое мужчин в костюмах – те самые, которые бродили тут везде с самого начала турнира.
– Филины, – сказал Грустный, понизив голос.
Мы все сделали шаг назад, готовые к самому неприятному. Но эти двое представились, как ни в чём не бывало. По всей видимости, их звали Каррьер и Шёлль.
– Каррьер к вашим услугам, – сказал Каррьер.
– Шёлль, – сказал Шёлль, – также к вашим услугам.
Они объяснили, что представляют Комитет по спортивной этике компании «Дрим». И что их миссия заключается в том, чтобы производить надзор и гарантировать чистоту всех спортивных мероприятий, в которых участвует «Кронос».
– Мы что-то вроде футбольных детективов, – сказал Каррьер.
– Детективов чистой игры, – добавил Шёлль.
– Почти как мы, – улыбнулся Камуньяс.
Но он тут же замолчал, потому что отец пронзил его взглядом.
