– Компания поручила нам провести тщательное расследование, когда стало известно, что финальную игру будет контролировать букмекер.
– Мы запустили расследование, когда возникла эта история с автоголами, – сказал Шёлль.
«Прямо как мы», – подумал я.
Но ничего не сказал.
– Так эти автоголы... – начала Алёна.
– ...были не более чем просто голами в свои ворота, – продолжил Шёлль.
– Нет никаких доказательств, что кто-то организовывал их специально, – добавил Каррьер.
И это всё?
– Мы смотрели записи матчей, – объяснил Шёлль, – разговаривали с участниками, провели анализ всех матчей, но не обнаружили ничего странного. Похоже, это была чистая случайность.
– Вот видите, – сказал мой отец.
И тут взял слово Хабермас.
– Вы попали в финал не только благодаря автоголам и удаче, но и потому, что были настоящая команда. Я пока не сообщать о вашей краже, но взамен хотеть попросить вас о чём-то.
Мы все посмотрели на него.
– Чего вы хотите? – спросила Мэрилин, которая была капитаном команды.
Что Хабермасу могло понадобиться от нас? Мы с Камуньясом обменялись быстрыми взглядами. Что он собирается у нас попросить?
– Я хотеть просить, чтобы вы играть финал как команда, – сказал Хабермас. – Я хочу хорошую игру, мне не нужна быстрая победа.
Хабермас словно в другого человека превратился. В кого-то, кто по-настоящему интересовался футболом. А не только кричал и командовал.
– Хорошее предложение, – сказал мой отец. – Что скажете?
Поскольку все молчали, я сделал шаг вперёд и сказал:
– Мы согласны.
Мои товарищи закивали.
– Согласны, – сказали Мэрилин и Камуньяс и все остальные.
– Извините за то, что мы украли ваш блокнот, – сказал я.
Хабермас положил мне руку на плечо:
– До встречи на игре завтра.
42
Вечером я отправился с родителями в ресторан отеля.
Ужин прошёл молча. На следующий день нам предстояло играть финал. Но, тем не менее, настроение у всех троих было так себе. В конце концов, родители приняли решение, что я сыграю в финале, но независимо от результата матча, сразу после него я сяду в машину и вернусь с ними в Севилью-ла-Чику. И никаких торжеств.
Никакой свадьбы. Никакого больше бассейна и пляжа. И в качестве бонуса: остаток лета мне придётся провести над учебниками.
– Передашь мне хлеб? – попросила мама.
Отец передал ей хлебницу, не сказав ни слова. Возможно, у него были причины, чтобы сердиться. Но я вообще не об этом хочу сказать. Несмотря на всё, что произошло, несмотря на все объяснения, оставалось кое-что, что не укладывалось у меня в голове... Почему Люсьен сказал, что мы выиграем финал? Чтобы отомстить «Кроносу»? Чтобы поиздеваться над нами? Нет ответа. Сейчас мне нужно было сосредоточиться на игре и забыть обо всём остальном. Но я всё равно никак не мог перестать об этом думать.
Мы ужинали в тишине, я думал о своём, и тут заметил, что кто-то машет мне рукой из-за фикуса. Было плохо видно, и я не сразу понял, кто это.
Но потом присмотрелся.
Это была...
Нихал.
Она стояла за кустом и делала мне знаки, чтобы я подошёл поближе.
Я посмотрел на родителей.
Мне нельзя было идти с Нихал. Я был наказан... Но она продолжала делать мне знаки.
Тогда я поспешно откусил два ломтика от стейка, который лежал у меня на тарелке, проглотил их, не жуя, и сказал:
– Я закончил. Можно я пойду в свою комнату?
Мама кивнула.
– Иди, если хочешь.
– Надеюсь, ты хорошо усвоил урок, – сказал отец.
– Да, конечно, – вздохнул я.
Я встал из-за стола и медленно поплёлся, волоча ноги, чтобы никто не сомневался, что мне очень грустно и я глубоко раскаиваюсь...
Но стоило мне повернуть за угол, откуда родители уже не могли меня видеть, я пулей рванул к тому месту, где была Нихал.
– Привет! – сказал я, глядя ей в глаза.
– У меня для тебя есть сюрприз, – сказала она. – Пойдём.
Нихал зашагала по коридору, а я за ней. Куда она меня вела? Может быть, она хотела поговорить о том поцелуе. В таком случае, я даже не знаю, что ей сказать. Но дело было совсем не в этом.
Мы всё шли и шли по коридору, пока, наконец, не дошли до комнаты, в которой стояло много компьютеров. Видимо, это был бизнес-центр отеля. Нихал встала перед одним из компьютеров и нажала на клавишу.
– Иди сюда, – сказала она.
Я подошёл.
Сначала всё казалось размытым. Но спустя какое-то время я видел его уже абсолютно чётко. Он смотрел на нас с экрана компьютера и улыбался. Люсьен.
43
– Люсьен! – воскликнул я. – Где ты сейчас?
– В Париже, – ответил он из компьютера, спокойно так ответил, со своим типичным французским акцентом.
– Это скайп, – сказала турчанка, словно я дикарём каким-то был.
– Ясно, что скайп, – сказал я, хотя, честно говоря, никогда им не пользовался, только видел несколько раз, как брат болтал с друзьями и девушкой по компьютеру в своей комнате.
Факт в том, что там был Люсьен.
Это единственное, что имело сейчас значение. Все журналисты мира добивались интервью с ним, а он в это время находился прямо перед моим носом.
– Я отвечу на один твой вопрос, – сказал Люсьен.
– Только на один? – спросил я.
– Да, – ответил Люсьен очень серьёзно.
– Люсьен сейчас очень занят, – сказала Нихал и улыбнулась мне.
– Я спешу, Пакете. Подумай хорошенько и задай мне вопрос, – сказал француз. – Я отвечу честно, обещаю.
Один-единственный вопрос! Да что вообще такое с Люсьеном? Почему один? Он что, возомнил себя самым важным ребёнком на Земле? Ну, хорошо: на данный момент он и вправду был самым важным и самым знаменитым ребёнком на планете. Но раз уж он разговаривает со мной, мог бы, по крайней мере, ответить на три или на четыре вопроса.
– Ну, давай свой вопрос, – сказала Нихал.
– Да, да, сейчас, – ответил я.
Я подумал, что мог бы спросить, в какой футбольный клуб он перешёл. И почему он так резко покинул «Кронос». Это правда, насчёт «Пари Сен-Жермена»? Или это «Манчестер»? Или «Реал Мадрид»? Если это «Реал Мадрид», то значит, теперь мы соседи: Севилья-ла-Чика находится очень близко от Мадрида, достаточно сесть на автобус или на поезд, и через двадцать пять минут вы уже в столице.
