– Вот почему Люсьен сказал мне, что мы выиграем финал! – воскликнул я. – Они пытались купить его, чтобы он намеренно проиграл.
Наконец-то в этой истории появился какой-то смысл.
– Точно, – сказал мой отец. – В ставках на спорт можно выиграть много денег, если точно знать результат предстоящего матча. Таким образом все доказательства ведут к тому, что сеньора Гюнарссон и отец Камуньяса заключили договор, чтобы повлиять на результаты. А так как договориться с Люсьеном у них не получилось, они решили подкупить других членов команды.
Мой отец посмотрел на Нихал.
Та отвернулась.
– Мне просто не повезло, – сказала она.
И снова повторила, что не делала этого нарочно.
– Мы знаем, что Гризельда разговаривала с тобой и с твоей семьёй, – сказал Каррьер со смесью серьёзности и грусти в голосе. – Ты должна пойти с нами, чтобы сделать признание. Не беспокойся: если ты скажешь правду, ничего плохого не будет.
И они пригласили Нихал пройти с ними. Она пожала плечами и вышла из раздевалки в сопровождении Каррьера и Шёлля.
Перед тем как выйти, девочка бросила на меня быстрый взгляд.
Если она и вправду забила тот гол специально, это, чёрт возьми, была очень хорошая работа. Я в жизни не встречал кого-то похожего на Нихал.
Итак, девочка вышла. А я заметил, что Алёна смотрит на меня. Я сделал невинное лицо, как будто понятия не имею, почему это Нихал на меня взглянула. Конечно, это было моё личное дело, но Алёна такой человек... Иногда возникало ощущение, что ей всё известно.
Каррьер и Шёлль покинули раздевалку вслед за Нихал. Откровенно говоря, мы все были немного шокированы.
– Простите, можно вопрос, – сказал Томео.
– Давай, – разрешил мой отец.
– Значит, два первых матча мы выиграли сами? И автоголы «Интера» и «Колчи» были чистой случайностью?
Это был хороший вопрос.
Из объяснения полиции следовало, что отец Камуньяса и Гризельда были задержаны за попытку фальсифицировать результаты финального матча. Но что тогда насчёт первых игр?
– Нам известно лишь только то, что они собирались купить финал, – сказал мой отец. – Верно, комиссар?
– Два первых матча не были в списках букмекеров, так что те автоголы точно были случайностью, – сказал комиссар Феррада. – Более того, вполне возможно, что идея сфальсифицировать результаты финального матча пришла им после того, как они увидели, что творится на первых играх.
– Ну точно, я так и знал! – сказал Томео, очень довольный.
И снова все присутствующие начали говорить одновременно.
– Это всё, конечно, очень интересно. Но что теперь будет с финалом? – спросил Тони.
Комиссар Феррада почесал бороду. Мой отец потрогал лоб.
– Расследование продолжится, пока мы не получим конкретных фактов о случившемся. Мы пока не знаем, есть ли в этом деле ещё причастные, мы даже не знаем, о какой сумме идёт речь, – сказал отец. – Что касается сегодняшнего матча, то на мой взгляд, гол, который забила Нихал в свои ворота, более чем сомнителен.
– Пока нет официального судебного распоряжения, я не могу аннулировать гол, – сказал арбитр.
– Там снаружи двадцать тысяч человек ждут окончания игры, – сказал кто-то из организаторов. – Мы не можем отменить матч. Нужно продолжать...
– Пусть отменят ставки, а не матч, – сказал Хабермас. – Я тоже хочу играть.
– И я, – сказала Алисия.
– И я... и я... – закричали футболисты обеих команд.
– Сеньоры, минуту, пожалуйста, – сказал комиссар Феррада. – Это нужно хорошо обдумать.
Арбитр сказал, что игру можно продолжить при условии, что обе команды будут согласны. К тому же это поможет расследованию: ведь по окончании матча будет видно, предпринимались ли какие-то действия в отношении результата.
Мой отец и комиссар Феррада поговорили ещё немного и остановились на том, что для общественной безопасности гораздо лучшим выходом будет завершить игру.
– Продолжим матч, – сказал комиссар.
– Тогда – за дело, – воскликнула моя мать.
– Но что делать с голом? – спросил Хабермас.
– Я уже сказал, что не имею права аннулировать гол. Если вы хотите продолжать, вам придётся сохранить этот результат, – развел руками рефери.
– Но это нечестно, ведь гол был сделан нарочно, – сказал Хабермас.
С этим было трудно поспорить.
И тут поднялся я и сказал:
– У меня есть идея.
49
Тони сделал длинный пас Мэрилин. Она остановила мяч подошвой и ловко пасовала пяткой. Мяч перешёл к Тони.
Вот это была игра! Лучшая игра «Сото Альто» за весь турнир.
Мяч полетел в сторону боковой, куда тут же направилась Алёна. Алёна завладела мячом. Она сделала идеальный навес с фланга в штрафную. Мяч сделал великолепную дугу.
Я тем временем ждал на точке пенальти. Когда мяч оказался немного позади меня, я повернулся спиной к воротам. Выпрыгнул, поднявшись параллельно газону, и подняв ноги наверх, ударил по мячу. Это были идеальные «ножницы» через себя. Мяч вошёл прямо по центру ворот. Лучший гол в моей жизни! И это не был сон. Я забил на самом деле!
Одна только загвоздка. Никто меня почему-то не поздравлял. По крайней мере, поначалу.
На трибунах воцарилась абсолютная тишина. Потому что на самом деле я забил гол... в собственные ворота. Я забил автогол! В первый раз за весь турнир «Сото Альто» забили гол. Хоть и в свои ворота.
Идея, которую я изложил в раздевалке, состояла в том, что если «Кронос» забили себе, то и мы должны сделать то же самое. Таким образом, мы сможем начать игру с ничьей. Через пару секунд после гола футболисты «Кроноса» начали нам аплодировать.
И Хабермас зааплодировал.
И Фелипе с Алисией.
И мои родители.
Даже мой брат.
Телевизионный комментатор сказал, что это был беспрецедентный случай в истории спорта. Сковородочники начали долбить с невиданной силой. Отовсюду раздавались крики, смех и аплодисменты. Зрители поняли, что мы сейчас сделали. И начали скандировать вместе с нами.
«Сото Альто» победит
Дит-дит-дит!
Мы шли со счётом один-один. Вот теперь должна была начаться настоящая игра.
Мы начинали с центра поля. Тони, Алёна и я приблизились к центральному кругу. Я смотрел на них, они смотрели на меня.
Алёна сказала Люсьену, что ей нравится мальчик из её команды. Это был Тони? Или я? Возможно, сейчас был не самый подходящий момент для таких вопросов.
