Но что, если амадин — это мой единственный путь домой? В одной из глав книги автор написал: «Только амадину под силу вернуть страждущего туда, где он был счастлив». Не скажу, что моя жизнь — радужный праздник. Мне всегда казалось, что я не на своем месте. Чувствовала себя неудачницей, потому что была не как все. Сейчас впервые я заимела какую-то значимость. Вот только как раз сейчас я на чужом месте, каким бы родным оно ни казалось.
Кайд склонился, чтобы снова поцеловать меня, и я сжалась пружиной. Заметив мое смятение, он коснулся губами моего лба и прошептал:
— Пусть сладкий сон приплывет к тебе корабликом.
— С парусом из одеяла?
Он засмеялся и выпрямился.
— Спи. Пойду к команде. Надо поговорить с самыми задиристыми.
Кайд ушел, и я наконец-то расслабилась. Черт! С этим космическим тестостероном я сойду с ума раньше, чем выберусь из книги! Сначала капитан, от которого дух захватывает. Теперь квартирмейстер. А ведь по возращении в бухту они могут потребовать с меня так называемый супружеский долг. И что мне делать?
Я приложила ладони к запылавшим щекам и улыбнулась. От развратных мыслей по моему телу прошел жар, и в порыве увлечения я вспомнила про одну интимную игрушечку в своих вещах. Должны же одинокие девочки как-то удовлетворять себя. Вот и я послушала Софийку, купила себе то, что скрашивает вечера. Даже на присоске, чтобы в ванне можно было пользоваться. А теперь надеюсь, как бы баба Фая не нашла эту дрянь. Нет, я, конечно, доверяю старушке. Не думаю, что она станет баловаться. Зато стыдно, хоть за борт не бросайся. Хотя…
…совсем скоро краснеть мне посчастливится от другого…
Глава 7
Уолфин Кенаукут — алмазный магнат, политик и символ пиратского империализма, прибравший к рукам землю, деньги и власть, уже четверть века держал Дуахтон в своем железном кулаке. Без его ведома здесь даже птичьи тушки не продавались. Бухта досталась ему от отца, некогда унаследовавшего процветающий семейный бизнес от своего деда, но превративший его в самый черный рынок Латхана. Уолфина Кенаукута боялись враги, уважали друзья, желали женщины, жаждали убить конкуренты. Его умению управлять такой могущественной силой, как пиратский мир, не было равных. Другой на его месте давно бы сдался, получил пулю в лоб или утопился. Уолфина Кенаукута было невозможно поймать и победить, хотя, как король морских разбойников, он давно заслужил виселицу.
Мы вошли в бухту поздней ночью. На темной шелковой глади бескрайнего моря серебрилась дорожка взошедшей луны и бисер мерцающих звезд. На накалившуюся за день бухту опустилась прохлада, принесшая с собой новизну и ясность. Выстроившиеся корабли мачтами вонзались в небо, словно соревнуясь в высоте и мощности. Все в точности, как описывал автор.
Дуахтон — место, где жизнь текла в одном русле: законопослушные граждане бок о бок с пиратами. И те, и другие, как надрессированные звери: подавляя желание вгрызться друг другу в глотки, усердно имитировали дружелюбие на водопое.
Некогда выжженное песчаное побережье Латханского моря поросло редкими джунглями, где на каждом шагу можно вляпаться в облепленную мухами кучу, отложенную пренебрегающими правилами приличия беглыми мореплавателями. Пляж Дуахтона давно захламили обломками старых суден, битым стеклом и костями обглоданных птиц и зверей. Никого не смущал мерзкий запах испражнений, гнили и рвоты. Месяцами штурмующие море разбойники, выйдя на берег и забыв обо всем, бежали за выпивкой и женщинами. Даже некоторые из побитой команды Шанарда Вибаса рванули в порочный «Буй» — паб и бордель в одном двухэтажном флаконе. А мне предстояло отправиться в мотель для привилегированных.
Три этажа резиденции Кенаукута вмещали в себя более-менее приличный ресторанчик, хозяйский кабинет с богатой библиотекой, зал заседаний и комфортную гостиницу со свежим бельем и горячей водой.
Сойдя на берег, я глубоко вздохнула для храбрости. Возле «Буя», мимо котрого нам пришлось проходить, топталась дюжина веселых моряков. Пронзенная опасностями бухта каждым глотком воздуха, каждой песчинкой надрывно кричала уносить отсюда ноги. От подобных мест жди беды. Поэтому я крепко вцепилась в руку сопровождающего меня Кайда.
Мы пересекли площадь и вошли в холл управляющей резиденции. Нас встретила домоправительница, сообщившая, что Кенаукута разбудили, как только дозорные заметили парус на горизонте.
— Иди отдыхай, — сказал мне Кайд, отпуская мою руку. — Проводите Аври в нашу комнату, — попросил он женщину. — Позаботьтесь, чтобы ей принесли горячую воду, ужин и чистое белье.
Домоправительница — тучная женщина с ярко-красной помадой на тонких губах и в пышном платье с тугим корсетом — окинула меня придирчивым взглядом и язвительно ответила:
— Ну конечно.
— Мы придем, как только освободимся, — убедил меня Кайд, вероятно, заметив испуг на моем лице.
В холл вошли капитан и старпом. Последний прямиком зашагал к лестнице, а капитан остановился около меня.
— Ты как? — улыбнулся он, погладив меня по щеке.
— Нормально, — с трудом ответила я.
— Кенаукут ждет нас, — оповестил его Кайд.
Капитан занес одну руку за мою спину и, прижав меня к себе, с жаром поцеловал.
— Мы скоро придем, — прошептал он, отпуская меня.
Да уж, прозвучало очень многообещающе. А бежать-то мне некуда…
Я пыталась вспомнить имя домоправительницы, но мне не удалось. В книге о ней говорилось вскользь, лишь бы связать события. Знаю, что прошлое у нее весьма грязненькое. То ли она портовой шлюхой была, то ли генеральской женой-изменницей, сбежавшей от смертной казни в Дуахтон. Одно я знала наверняка — она женоненавистница. Шанарду в матери годилась, но не упускала шанса пофлиртовать с ним. Так что его поцелуй был намеренным: показать этой надоедливой тетке, что она не в его вкусе.
Она проводила меня на второй этаж, остановилась перед нужной дверью и, скривившись, вынула ключ из своего глубокого декольте. Отворив дверь, вошла первой, зажгла свечу на комоде и хозяйским тоном заявила:
— Прислуга уже спит. Хотите помыться — спускайтесь в душевую внизу. Вода уже остыла, так что не морщитесь. Греть ее никто не будет. Ужин тоже холодный. Сюда принести его некому. Поужинаете на кухне. А белье здесь, — она указала на комод. — Все ясно, мадам?
— А вы всегда так омерзительны? Или сегодня особенный случай? — Я уколола ее взглядом.
Обычно я не грублю. Но оказавшись в книге, пережив кораблекрушение, порезав ноги, побывав на волоске от смерти на острове дикарей, отшив чужого любовника, заняв место похотливой Аври, меньше всего мне хотелось бы еще и унижения терпеть.
