Он отмяк, рука безвольно опустилась и выронила мушкет. Тот, к счастью, не выстрелил и был подобран Кайдом.
Мотнув головой, Шанард недоуменно огляделся. Наваждение спало, тень вмиг исчезла в ночи, и мы вновь стали слышать плеск воды, шелест парусов и скрип корабля. Мы победили стража, вошли в Огненное море.
Убедившись, что все живы, я облегченно выдохнула. Прижалась к груди Шанарда и зашептала:
— Все хорошо.
— Что произошло? — растерянно спросил он у попятившегося от него Ксандра.
— Тебе лучше отдохнуть, — сказал он. — Аврора, будь добра, отведи Шанарда в каюту.
Он прислушался ко мне. Значит, я что-то значу для него. Уверенная, что он не причинит мне зла, я взяла Шанарда за руку и увела в нашу каюту. Усадила на кровать, налила воды и напоила его. Он слегка дрожал. Его взгляд блуждал по каюте.
— Ты видел его, — произнесла я, усаживаясь рядом и сплетая наши пальцы. — Своего отца.
Он хмуро взглянул на меня и буркнул:
— Откуда ты знаешь о моем отце? Джосвас рассказал?
— А это тайна?
Уголок губ Шанарда изогнулся в горькой полуулыбке. Вздохнув, он мотнул головой:
— Уже нет.
— Не хочешь поделиться со мной?
— А ты хочешь знать?
— Да, — кивнула я. — Я хочу знать, что для тебя значит твой отец? Какие у тебя планы? И есть ли в них место для меня?
— Не доверяешь мне, — усмехнулся Шанард. Отложив свой кортик на пол, он отодвинул его ногой и, беззлобно глядя на меня, заговорил: — Я не могу винить Кенаукута в том, что он сделал. Уолфин действовал в своих интересах. Ему было невыгодно содержать чужую женщину с ребенком. Гораздо печальнее было, что мой дед отвернулся от нас после исчезновения отца. Если кто-то и виноват в том, что случилось с семьей лейтенанта королевской гвардии, то точно не Кенаукут.
— Значит, ты не держишь на него зла?
— За что? Он выполнил обещание, данное моему отцу.
— А зачем ты отправился за амадином? — спросила я прямо, чувствуя, что Шанард готов быть искренним.
— Ради тебя, Аврора. Мы же уже это обсуждали, — улыбнулся он, приблизившись ко мне и поцеловав меня в висок. — Пойми, Джо видит в тебе Аври. Он любит ее, переживает. Ведь он знал, что я давно к ней охладел, и хотел уберечь ее.
— То есть тебе не нужен камень?
— Он нужен тебе. А мне хватит сокровищ. На них мы наведем в Дуахтоне порядок.
— А если Кенаукут будет против?
— Тогда ему придется уступить свое место мне, — смело ответил Шанард.
— Ты же сказал, не держишь на него зла.
— Я пират, Аврора. Я беру то, что хочу. Даже силой. Я хочу Дуахтон. И нертонские сокровища помогут мне его заполучить. К кому примкнут капитаны, когда я вернусь в бухту и покажу им полный трюм золота?
— А как же обещания?
— Плиесцы и уцаборцы свое получат, не сомневайся. Но Кенаукут… Его царствованию пришел конец. Ничто не вечно. Особенно власть.
— Ты с самого начала это планировал? — обиженно сорвалось с моих губ.
— Покажи мне пальцем на того, кто отправился на Нертон не ради себя, любимого. Аврора, я хочу мира в Дуахтоне. Я хочу положить конец пиратству не помилованием через повешение. Нам нужен капитал, на который мы купим всех соседей, обелим наш рынок и выйдем на новый уровень. Я хочу, чтобы у Ваплакса не было оснований судить нас. Чтобы Кайд, за голову которого объявлена награда, стал свободным. Чтобы жители Холмов обрели свой гражданский статус. Чтобы Дуахтон перестал быть грязной бухтой, наполненной преступниками и шлюхами. Разве это не лучше, чем пополнить карман Кенаукута, помешанного на своем пиратском величии?
— И ты готов осесть? — скептически вымолвила я, хмурясь и отстраняясь от Шанарда.
— Королевский флот нас притесняет. Торговые пути охраняются все надежнее. Кенаукут экономит на пушках и порохе. А без них захват галеона голыми руками — это сумасшествие, верная гибель. Я же понимаю, что все летит к чертям. Его наводки стали реже, добыча мельче. Он делает вид, что это временные трудности. Но в море-то выхожу я. И вижу, как Ваплакс наступает нам на глотку.
Было нечто великодушное в словах Шанарда, в его желаниях. Вот только стереть все бесчинства, что долгие годы творили пираты, невозможно. То, что он видит, как обеление, на деле — маскировка. Под наброшенной на Дуахтон вуалью по-прежнему будет пахнуть кровью и порохом.
А не все ли мне равно? Какое будущее меня ждет здесь? Хочу ли после всего произошедшего быть с Шанардом? Какая-то часть меня по-прежнему тянулась к нему, другая — к Ксандру, и еще одна, самая малая, — домой.
— Ты не веришь мне? — произнес он с очевидной надеждой на мое доверие. — Слишком предсказуемые объяснения, да?
— Напротив. — Я отвела взгляд в сторону. — Неожиданные.
— Я говорю правду, Аврора. Кенаукут мне совершенно безразличен. Мне нужна его бухта. Отдаст с миром, разойдемся друзьями. Будет сопротивляться…
— …ты его убьешь, — закончила я, вновь посмотрев на него.
— Нет. Сдам Ваплаксу. Послужит моим билетом в светлое будущее. Уверен, Иусхабия и Ивон меня поддержат. — Шанард умолк, дав мне минуту на размышления, а потом спросил: — А ты? Со мной?
Я замешкалась. Поняла, что не знаю, чего хочу. Поняла, что никому сейчас не верю, даже себе.
— Что говорил тебе страж? — сменила я тему разговора.
— Я не помню. Все как в тумане.
— Мы вошли в Огненное море, Шанард. Мы устали, и это делает нас раздраженными. Давай будем решать вопросы по мере их возникновения. Сейчас нам важно добраться до Нертона. Время поможет нам принять решения.
Он согласно покивал, хотя я видела, что мой ответ ему не понравился. Что ж, черная кошка давно пробежала между нами. Может, это к лучшему. Появится возможность все обдумать.
— Я соскучился, Аврора, — произнес он, большим пальцем поглаживая тыльную сторону моей ладони. — Мы еще вместе?
Так вышло, что я тоже соскучилась по нему. И опаленная его обаянием, я улыбнулась:
— Чего же ты хочешь?
— Сорвать с тебя одежду и заниматься с тобой любовью, пока мы оба не лишимся чувств.
Я засмеялась, залезая к нему на колени:
— Звучит интригующе.
— Ты меняешь меня, Аврора. Еще недавно я жил одним днем, а теперь хочу иметь почву под ногами. Для нас.
Я положила руки на его шею, скользнула к затылку и зарылась пальцами в его волосах. Склонившись к его уху, я шепнула:
— С чего начнем?
И потерявший терпение Шанард повалил меня на кровать.
Его мелко дрожащие пальцы забрались под ткань моей рубашки и пробежались по животу. Томно выдохнув, Шанард впился в мой рот поцелуем — жадным, самозабвенным.
