– Да-да, на себя был не похож. – Санни помолчал, нахмурился, словно стараясь что-то вспомнить, но, пожав плечами, продолжал: – Ветер вчера дул с озера, вот старика и просквозило. Ничего, Томми у нас железный. Через день-другой будет как огурчик. Я больше волнуюсь, что он ни на что не посмотрит и героически полезет на верхотуру. – Санни кистью указал на подмостки лесов, закапав белыми каплями доски, на которых стоял. – Может, я чем-нибудь сумею вам помочь, мистер Рейни?
– Нет, – сказал Морт. Под сердцем у него лег сухой шарик ужаса, как кусок скомканной парусины. – А Грега вы не видели, случайно?
– Грега Карстерса?
– Да.
– Сегодня еще нет. У него же клиенты почище, – засмеялся Санни. – Поднимается позже всех, вот он какой.
– Грег вроде тоже собирался подъехать повидать Тома, – сказал Морт. – Вы не против, если я тут его подожду? Он еще может появиться.
– Располагайтесь, – позволил Санни. – Музыка вам не мешает?
– Нет, совсем нет.
– Сейчас в телемагазине можно купить такие крутые записи, надо только продиктовать номер вашей «Мастеркард». Даже за звонок платить не придется. Восьмизначный телефон. – Он кивнул на бумбокс и восторженно посмотрел сверху на Морта. – Это Роджер Уиттакер, – уважительно сказал он, понизив голос.
– Ого.
Санни нажал «пуск». Роджер Уиттакер пел, что бывали времена (певец не сомневался, что слушатели в курсе), когда он откусывал больше, чем мог прожевать. С Мортом тоже такое бывало, только без сопровождения оркестра. Он бродил по бровке подъездной дорожки, рассеянно барабаня по карману рубашки. Его немного удивило наличие там старой пачки «Эл энд эм», где осталась одна-единственная сигарета. Он прикурил эту последнюю, передернувшись от предчувствия резкого вкуса. Но все оказалось не так уж плохо. Фактически табак почти не имел вкуса… будто годы хранения его украли.
Это не единственное, что украли годы.
Как это верно. Безотносительно, но верно. Морт курил и смотрел на дорогу. Теперь Роджер Уиттакер рассказывал, что нагруженный корабль стоит в заливе, и скоро им в Англию плыть. Санни Троттс подпевал последнее слово каждой строчки – не больше, только последнее слово. Легковые автомобили и грузовики проезжали по Двадцать третьему шоссе в обе стороны. «Форд-рейнджер» Грега не показывался. Морт отбросил сигарету, посмотрел на часы и увидел, что уже без четверти десять. Стало понятно, что Грег, возводивший пунктуальность почти в религиозный культ, не придет.
Шутер убил их обоих.
А-а, фигня! Ты этого не знаешь!
Нет, знаю. Шляпа. Машина. Ключи.
Ты делаешь не просто поспешные, а прямо-таки скоропалительные выводы.
Шляпа. Машина. Ключи.
Морт повернулся и зашагал к лесам.
– Наверное, забыл, – сказал он, но Санни не слышал. Он покачивался, увлеченный своей настенной живописью и соулом Роджера Уиттакера.
Морт сел в «бьюик» и поехал. Погруженный в свои мысли, он не обратил внимания, что Санни его окликнул.
Музыка заглушила голос Санни Троттса.
34
Вернувшись к дому в четверть одиннадцатого, Морт вылез из машины и направился к дверям, но на полдороге повернул обратно, дошел до «бьюика» и открыл багажник. Шляпа лежала там, круглая, нахальная, настоящая жаба в воображаемом саду. Морт поднял ее – на этот раз не так брезгливо, как в первый раз, громко захлопнул багажник и пошел в дом.
Он остановился в холле, не зная, что предпринять дальше… и вдруг без всякой причины надел шляпу себе на голову. В первое мгновение его передернуло, как от неразбавленного виски, но дрожь тут же прошла.
Шляпа, кстати, сидела на удивление хорошо.
Морт медленно дошел до спальни, включил свет, встал перед зеркалом – и едва не рассмеялся: на него смотрел вылитый персонаж с вилами с картины Гранта Вуда «Американская готика». Морт очень на него походил, хотя на картине мужчина был лысым. Шляпа полностью закрывала волосы, как и Шутеру (если у Шутера вообще были волосы – это еще предстояло выяснить, хотя Морт думал посмотреть при новой встрече, раз шляпа Шутера теперь оказалась у него), и касалась краешков ушей. Вид у Морта был презабавный. Можно сказать, умора.
Но беспокойный голос в голове спросил: Зачем ты ее надел? На кого, по-твоему, ты похож? На него? И смех затих. Зачем он вообще надел эту шляпу?
Потому что он так хочет, тихо подсказал беспокойный голосок.
Да? Но почему? С какой стати Шутеру желать, чтобы Морт надел его шляпу?
Возможно, он хочет, чтобы ты…
Да? – подбодрил Морт беспокойный голосок. Чего он от меня хочет?
Решив, что голос замолчал, он потянулся к выключателю, но голос заговорил снова:
…чтобы ты запутался, закончил он.
Зазвонил телефон, Морт вздрогнул, виновато сдернул шляпу (примерно как мужчина, которого едва не застали, пока он примерял белье жены) и пошел отвечать, думая, что звонит Грег и сейчас выяснится, что Том у него дома. Наверняка все получилось так: Том позвонил Грегу, рассказал о Шутере и его угрозах, и Грег забрал старика к себе, чтобы защитить. Это казалось настолько логичным, что Морт не понимал, как он не догадался раньше.
Но это был не Грег. Звонил Герб Крикмор.
– Все устроилось, – весело отрапортовал он. – Марианна для меня все сделала. Она умница.
– Марианна? – глупо переспросил Морт.
– Марианна Джеффри из «ДЖЭК»! – сказал Герб. – Ну как же, «ДЖЭК» «Время сева». Номер за июнь 1980-го? Вы понимаете, о чем я толкую, бвана
[26]?
– О… – произнес Морт. – Прекрасно! Спасибо, Герб! Это уже точно?
– Да! Завтра получите – настоящий журнал, не ксерокс. Доставят из Пенсильвании «Федеральным экспрессом». Мистер Шутер там у вас не объявлялся?
– Пока нет. – Морт посмотрел на черную шляпу в руке. От нее по-прежнему исходил странный, пробуждающий смутные воспоминания запах.
– Как говорится, отсутствие новостей – хорошие новости. Вы с местной полицией пообщались?
Разве он обещал это Гербу? Морт не помнил, но мог и обещать. Лучше подстраховаться.
– Да, но старина Дейв Ньюсам в панику не ударился. Он считает, Шутер просто затеял какую-то игру. – Лгать Гербу оказалось отвратительно, особенно когда тот оказал ему большую услугу, но какой смысл говорить правду? Слишком дико, слишком сложно.
– Зато вы передали информацию. Я считаю, это важно, Морт. Я действительно так считаю.
– Я понял.
– Вам нужно что-нибудь еще?
– Нет. Спасибо тебе огромное. Ты мне жизнь спас. – У Морта мелькнула мысль, что это, может, и не совсем фигура речи.
