На нем была изображена женщина, державшая огромное блюдо с жареными цыплятами. Сэм сразу обратил внимание на то, как здорово все нарисовано. Пьяница или нет, но талант у Грязнули Дейва определенно имелся. Над рисунком было выведено четким шрифтом:
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ УЖИН С ЦЫПЛЯТАМИ В ПЕРВОЙ МЕТОДИСТСКОЙ ЦЕРКВИ В ПОМОЩЬ ПРИЮТУ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ «АНГЕЛ-СТРИТ»
15 АПРЕЛЯ
С 18 ДО 20 ЧАСОВ
ПРИХОДИТЕ САМИ И ПРИВОДИТЕ
СВОИХ ДРУЗЕЙ!
– Сразу по окончании состоится встреча с «анонимными алкоголиками», – сказал Дейв, – но об этом на афише писать нельзя. Это считается как бы секретом.
– Знаю, – кивнул Сэм и, чуть помолчав, поинтересовался: – А вы ходите на эти встречи, Дейв? Можете не отвечать, если не хотите. Я понимаю – это вовсе не мое дело.
– Я хожу туда, – ответил Дейв, – хотя это и трудновато. На месяц меня хватает, порой на два, а как-то раз я вообще целый год не пил. Но тяжко это, ох как тяжко. – Он покачал головой. – Многие люди не выдерживают и снова начинают пить. А я вот стараюсь.
Сэм присмотрелся к женщине, которая держала блюдо с цыплятами. Рисунок поразил его – он был, безусловно, выполнен рукой мастера. А вот изображенная женщина показалась Сэму знакомой, и он спросил:
– Вы имели в виду какую-то определенную женщину?
Дейв широко заулыбался. Потом кивнул:
– Да, это наша Сара, мистер Пиблс. Изумительная женщина. Если бы не она, нашу ночлежку прикрыли бы еще лет пять назад. Это ведь она всегда деньги достает, даже в самый трудный час, когда налоги повышают или инспектора чересчур придираются. Она называет людей, которые жертвуют на приют деньги, ангелами, хотя на самом деле настоящий ангел – это она! Мы ведь в ее честь наш приют окрестили. Жаль только, у Томми Сент-Джона с правописанием в школе неладно было… – Грязнуля Дейв приумолк, глядя на свой плакат. – Теперь-то его уже, правда, в живых нет. Прошлой зимой умер. Печенка отказала.
– Вот как? Очень жаль.
– Не стоит. Отмучился ведь как-никак.
– Жвачка-жрачка! – снова выкрикнул Льюки, вставая. – Жвачка-жрачка! Вот ведь где настоящая жвачка-жрачка, мать вашу!
И он показал Дейву свое творение. Под оранжевыми каракулями был изображен какой-то кошмарный уродец на акульих плавниках. Сэм догадался, что это, видимо, ботинки. В одной руке монстр держал кривую тарелку, заполненную чем-то вроде змей – почему-то синего цвета. Во второй руке уродец крепко сжимал какую-то коричневую штуковину цилиндрической формы.
Дейв взял рисунок и рассмотрел повнимательнее.
– Очень здорово, Льюки, – похвалил он. – Молодчина.
Льюки довольно ощерился, ткнул пальцем в коричневый цилиндр.
– Во, смотри, Дейв! Это ведь настоящая гребаная конфетища!
– Точно. Замечательная работа. Иди домой и включи телик, если хочешь. Там сейчас как раз «Стар трек» крутят. А у тебя как дела, Дольф?
– Когда я выпью, у меня лучше получается, – проворчал Рудольф, отдавая Дейву свое творение: он нарисовал огромную куриную ногу, которую окружала восхищенная толпа мужчин и женщин. – Тут я дал волю воображению, – пояснил Рудольф Сэму с неожиданной враждебностью в голосе.
– А что, мне нравится, – сказал Сэм.
Он ничуть не покривил душой. Рисунок Рудольфа напомнил ему карикатуры из «Нью-Йоркера», бывавшие порой настолько сюрреалистическими, что даже он не всегда понимал их смысл.
– Ну и хорошо, – пробурчал Рудольф, пристально глядя на него. – Слушайте, у вас точно нет четвертака?
– Увы, – развел руками Сэм.
– Что ж, может, оно и к лучшему, – сказал Рудольф. – А с другой стороны – хреново.
Он проследовал за Льюки в дом, и скоро через распахнутую дверь послышалась мелодия музыкальной заставки «Стар трека».
– Только мы и еще несколько парней из «АА» посещаем эти ужины, – произнес Дейв, – но для нас это хоть какое-то развлечение. Льюки, например, давно уже ни с кем не разговаривает. Разве что когда рисует.
– А вот у вас задатки настоящего художника. Честное слово. Почему вы… – начал было Сэм, но осекся.
– Почему я что, мистер Пиблс? – мягко переспросил Дейв. – Не зарабатываю этим себе на жизнь? По той же причине, что не устраиваюсь на постоянную работу. Ушло мое время, безвозвратно потеряно.
Сэм не нашелся что ответить.
– Я пытался когда-то, было дело. Даже учился в школе Лорилларда в Де-Мойне. Лучшее было художественное училище на всем Среднем Западе. Но меня вышибли после первого же семестра. Виски. Ладно, пес с ними. Не хотите кофейку, мистер Пиблс? Может, подождете немного? С Сарой нашей познакомитесь.
– Нет, мне уже пора. Дела ждут. Сущая правда.
– Ну ладно. Вы и правда на меня не сердитесь?
– Нет, конечно!
– Что ж, тогда пойду к ребятам. – Дейв встал. – Славный был денек. А сейчас что-то похолодало. До свидания, мистер Пиблс.
– Счастливо, Дейв.
На сердце у Сэма словно лежал тяжелый камень. Однако он вспомнил еще одну из любимых присказок матери: «Чем дряннее и противнее снадобье, тем быстрее его надо проглатывать».
Именно так он и собирался поступить.
2
Уже подойдя к машине, Сэм вдруг повернулся на 180 градусов и направился к зданию, в котором размещался утиль. Медленно продвигаясь по заросшему бурьяном пустырю, он провожал взглядом товарный состав, исчезающий в направлении к Камдену и Омахе. Красные сигнальные огни на хвостовом вагоне мерцали, как умирающие звезды. По какой-то неведомой причине товарняки всегда нагоняли на Сэма тоску; сейчас же, после разговора с Грязнулей Дейвом, он вдруг почувствовал, и очень остро, свое одиночество. Прежде, встречаясь с Дейвом, Сэм считал его веселым и разбитным парнем. Сегодня же он понял, что впервые увидел истинное лицо этого человека, и Сэму стало совсем грустно и обидно. Жаль Дейва – вконец потерянная личность, и ведь какой одаренный! А талант свой тратит, малюя афишки для благотворительных ужинов.
На подступах к утилю возвышались мусорные завалы. Пожелтевшие газеты, рваные пластиковые пакеты и целый астероидный пояс продавленных пластиковых бутылок и сплющенных жестянок. Окна небольшого дощатого строения были зашторены. Табличка на дверях просто гласила: ЗАКРЫТО.
Сэм закурил и повернул назад. Однако не прошел и дюжины шагов, как взгляд его привлекло нечто знакомое. Сердце екнуло. Он наклонился и подобрал обложку «Любимых стихов американцев». На внутренней стороне был проставлен расплывшийся штамп СОБСТВЕННОСТЬ ПУБЛИЧНОЙ БИБЛИОТЕКИ ДЖАНКШЕН-СИТИ.
Что ж, теперь Сэм знал наверняка, что положил книги на газеты в коробку из-под «Джонни Уокера» и напрочь забыл о них. Во вторник, в среду и в четверг набросал сверху еще газет. В четверг утром заявился Грязнуля Дейв и не глядя привычно вывалил содержимое коробки в свой мешок. Мешок отправился в тележку, тележка – сюда, и вот все, что осталось, – заляпанная обложка с размытым штампом.
