Видите, какая умная девочка у нас. А вы что отвечаете?
А я ей отвечаю, что набор базовых знаний она должна получить в школе.
Это правда. Только набор базовых знаний закончился приблизительно к пятому классу. Она умеет читать, писать, считать. Я не говорю, что учиться не надо. Напротив, я фанат учения. Я считаю, что учиться — это самое крутое, что есть на свете. Но только надо понять, зачем мы это делаем и какое отношение это имеет к нашим детям. Если мы можем ответить на этот вопрос себе и им, тогда все меняется. Но если нет… Вот смотрите, вы же не первый в этой программе, чей ребенок задает один и тот же вопрос: «Пап, мам, зачем мне нужна школа?» Если мы, взрослые папы и мамы, не можем хоть как-то достойно ответить на этот вопрос и у нас нет ничего кроме: «Надо учиться, потому что без этого ты не получишь диплом.», то ничего у нас не получится, понимаете? Что делать будем, Константин?
Не знаю.
Чувствую, я вас все-таки загнал в тупик. Ладно, даю ответы. Она взрослая. Это значит, что у вас наверняка есть много общих тем. Вероятно, вам нравится проводить время вместе, вам есть о чем поговорить. Поболтайте как-нибудь про уроки. Вы не знаете ответа, и она не знает ответа. Более того, я и сам не знаю ответа на этот вопрос. Этот ответ нужно искать.
Вы знаете, мы говорили с ней об уроках в непринужденной обстановке, в кафешке блинчики кушали, сидели там часа полтора-два. Ей очень нравятся математика, геометрия, алгебра, физика. Но ей проще списать в интернете, чем решать самой.
Я не знаком с вашей дочкой, но тем не менее попробую поработать ее защитником. Это значит, что те задания, которые ей дают, не имеют ничего общего с ее интересом. Если ей интересна математика, то я вас, во-первых, поздравляю, а во-вторых, надо бы понять, что именно ей интересно, и бегом бежать в какой-нибудь кружок или искать учителей. В университете есть какой-то специальный курс для ее возраста.
Вы вспомните наши домашние задания. Нам говорили: «Вы должны повторять, повторять и еще раз повторять то, что делали в классе». И мы тогда не смели задать вопрос, который я задал вам в эфире: а зачем? Часто наши дети приходят домой и в три, и в четыре, иногда позже. У них остается три-четыре часа на себя, на то, чтобы с мамой и папой поболтать, на то, чтобы фильм посмотреть, книжку почитать, с друзьями пообщаться. Но им говорят: «Нет, сейчас вы будете закреплять знания». Допустим, они закрепили. А дальше что? Они сделали это для того, чтобы через пять лет сдать ЕГЭ и потом забыть все это как страшный сон? Очень странное закрепление.
Как-то это сильно либерально. У вас все либерально, Дима. Но я примерно вас понял.
Вы можете называть это либеральным, а можете называть это, наоборот, консервативным. Дело не в этом. Дело в том, что я работаю с детьми и знаю, что они говорят и что думают. Более того, поскольку это моя профессия, я знаком с исследованиями, посвященными образовательному процессу. Разве хорошо, когда наши дети бегом убегают из школы? Разве хорошо, когда они вспоминают ее как кошмар? А что в школе было хорошего? Друзья хорошие были. Так друзья-то могут быть где угодно. Смысл школы в том, чтобы они общались с миром и открывали для себя что-то новое. Ваша девочка, как и все остальные дети, целый мир хотела обнять до семи лет, разве нет? Ей все было интересно, она всюду совала свои ручки, в годик она бросала предметы из кроватки и самозабвенно смотрела, как они летят вниз, а не вверх. Что ж мы, взрослые, сделали? Процесс их учения надо организовать таким образом, чтобы они понимали, зачем учатся.
Теперь альтернатива: вы можете забрать у нее телефон. Вы можете стукнуть кулаком по столу, прикрикнуть и сказать: «А ну-ка делай уроки!» Да, она будет делать уроки. И без телефона проживет. Но до скольки лет? До пятнадцати? До шестнадцати? А потом что?
А с телефоном вообще засада. Интернет — злейший враг детей, я считаю.
Нет, не злейший враг, все наоборот, Константин! А что вы хотите, чтобы она делала? Телефон интереснее, чем все остальное? Значит мир вокруг детей должен быть настолько интересен, чтобы было зачем от телефона отрываться. Вы же видели и детей, и взрослых, которые так увлечены чем-то, что про телефон просто забывают.
Вы знаете, как-то я работал дома. Я ей сказал: «Лиз, положи свой телефон мне на стол, а сама делай домашнее задание, потому что я считаю, что он тебя отвлекает». Она говорит: «Хорошо». Положила телефон, ушла. И этот телефон пикал каждые пять секунд. Как можно учиться, когда уведомления приходят каждые пять секунд?
Константин, это правда. Но она сидит в телефоне, потому что он ее интересует. Что в этом плохого-то?
Плохого в этом ничего нет.
Правильно. На одну ладонь я кладу что-то, что интересно человеку четырнадцати лет, а на другую все, что связано со школой. Конечно, первая ладонь перевесит. Наше с вами дело — сделать так, чтобы на второй ладони оказалось что-то существенное для нее.
Например, ЕГЭ сдать ничего не стоит, если я нахожусь внутри контекста, внутри знаний. Конечно, к ЕГЭ, как и к любому экзамену, нужно готовиться. Сколько? Полгода? Если я ориентируюсь в этом бескрайнем океане, который мы называем литературой, если я примерно понимаю, как устроен мир, сколько мне нужно времени, чтобы подготовиться к ЕГЭ? Полгода, иногда три месяца, а иногда два. Я вообще знаю детей, которые готовились всего две недели и сдавали, но будем считать это исключением. Если человек любит математику, как ваша дочь, и бежит в класс, где учитель каждый раз при помощи математики рассказывает, как устроен мир, то сколько времени ему нужно на ЕГЭ? Три-четыре месяца. Но если ребенку в пятом классе говорят: «Все, жизнь твоя закончена, мы шесть лет будем готовиться к ЕГЭ», то он совершенно иначе начинает относиться к своему любимому предмету. И это очень грустно. Мне хочется, чтобы наши дети обожали литературу, математику, русский язык, историю. Но они должны понимать, зачем эти предметы им нужны, разве нет? И нужны они им не из-за ЕГЭ. Такой философский у нас с вами разговор получился. Не прикладной, а философский.
Понимать-то должны, но как сказать, чтобы она поняла, что ей это нужно?
В школу нужно ходить, потому что школа учит нас тому, как устроен мир. Вот я напомню вам одну вещь, которую вы, наверное, когда-то знали и забыли. Математика у древних греков была частью философии. То есть науки, которая помогает нам познать окружающий мир. Вот для чего нужна математика. Она нужна не для того, чтобы мы могли в уме умножить 5832 на 12 454. Она мир нам объясняет. Пифагоровы штаны, таблица Пифагора — это строение Вселенной на самом деле. И если дети поймут, что это инструменты для познания мира — и литература, и история, и математика, и любые другие предметы, — они бегом туда побегут. Что делать с четырнадцатилетней девочкой? Надо поговорить с ней, сказать, что вы ее понимаете, что ищете способ, как помочь ей справиться с этими самыми уроками, и послушать, что она скажет в ответ. «Доченька, как сделать так, чтобы ты справлялась с уроками?» Обязательно нужно, чтобы она вам ответила, зачем ей нужна школа. Если она говорит: «Мне школа не нужна», то вы ее не переубедите, вам надо вместе искать ответ на этот вопрос.
