И хотя ей уже сообщили, что девочка зашла в храм на своих ногах, она хотела убедиться лично — своими глазами, что последняя надежда их народа пережила эту ночь.
Из Совета она вышла.
Покинула круг, разорвав все связи, потому что они поступили неправильно. Хакан заигрался, думая, что Источник принадлежит только им — он принадлежит миру, и каждому, кто сможет найти к нему путь. Девочка — смогла. А потому было неправильно собирать круг из старейшин а — алари этой ночью, чтобы отрезать её от силы, отбрасывая назад раз за разом, когда она пыталась пройти.
Когда ей нужна была сила — они не дали. Отрезали, собрав круг.
«Спасать чернокафтанников не след», — озвучил решение Хакан, и большинство согласно закивали в ответ.
— Не след, — пробормотала Сейла и смачно сплюнула на мостовую, занесенную песком. И полезла в карман за трубкой. — Старый козел… можно подумать, это его источник.
Девочке просто не хватало силы, и она пришла черпануть ее здесь, пришла за помощью на изнанку — сама, без хранителя — пришла за помощью и не получила её. Снова.
Кто попросит ещё раз, если тебе отказали столько раз? Кто доверится, если предали не единожды? Она доказала свое право учиться — при всех, прошла испытания, но и этого им было мало.
Допустить девочку к силе, значит потерять контроль. У них же не один избранный.
Зато когда девочка попала на изнанку второй раз за одну ночь… пришла умирать… они всполошились.
«Остановить, не допустить к Источнику. Сейчас она слишком слаба и просто растворится в силе» — орал Хакан.
И они собрали круг старейшин снова. Раз за разом отбрасывая девочку в туман, на изнанку. Раз за разом закрывая и путая путь. Раз за разом, но она упрямо шла на свет источника, чтобы умереть.
Старый козел Хакан. Ему до конца жизни не отмолить того, что случилось.
— Правильно, что не отдала, — вместо трубки, старуха вытащила из кармана холщевый мешочек с четкими гранями. Пирамидка, которую привезла Марта. Светлые змеи и так вьют клубок вокруг, и так и рыщут.
“Отдаст, но не сейчас” — Сейла тяжело вздохнула. Девочка и так дрожала, как натянутая струна цитры, и не верит им. «И нет, она не скажет», — старуха запрятала мешочек с пирамидкой Марты поглубже в карман.
Пусть думает, что ей повезло. Но за всё в этой жизни приходится платить. За каждую ошибку. И за каждую жизнь.
Нет, она не скажет. Что изнанка всегда берет плату. Что призвав единожды Источник не отпустит.
Не скажет. Что мисси продолжила жить, потому что за нее заплатили.
Не скажет. Что сегодня ночью десять растворились в Источнике, чтобы девочка жила.
Не скажет. Что редко, когда настолько высока плата.
Не скажет, что молодой чернокафтанник ушел первым, согласившись заплатить.
Не скажет, как Сейр бился, пытаясь удержать мальчика, но Ликас сам выбрал свой путь — хранить до конца.
Не скажет, что на зов с изнанки тропами пришел горский недоделок-Шаман, и…отдал семь духов.
Не скажет, что двоедушный, чей дух заплутал на изнанке, тоже внес свою плату. Последним. Об этом девочке расскажет не она.
Что сегодня ночью господин Люциан Хэсау скончался.
Десять. Ибо такова плата.
* * *
Хали-бад, гостиничный двор на второй кольцевой
Я жевала вяло. Заставляла себя проталкивать кусок за куском. Обычно сладкая до приторности пахлава — горчила. И царапала горло — почти, как песок.
Волосы пахли маслом, и едва заметно — дымом ночных костров и кровью, и я никак не могла отделаться от этого запаха, хотя мылась уже дважды. По-военному быстро, но — дважды! Переведя весь запас гостиничных притираний, положенных на отдельный альков. Купальни — выше всяких похвал. Какой счет выставит гостиничный двор сиру Фейу за трату ценных ингредиентов — меня волновало мало.
— То есть, вы хотите убедить меня, что всю ночь провели в храме? — я знала этот тон Претора. Он не поверил мне ни на миг.
— Убеждать не в чем. Я настаиваю на том, что всю ночь провела в храме. Почти всю, — уточнила я, стерев крошки салфеткой с краешка губ. — С того момента, как… мое сердце было разбито вдребезги.
Сир Фейу приподнял одну бровь.
— Не каждую ночь умирает надежда, — пояснила я равнодушно. — Умирает, задыхаясь… когда от боли ты не можешь сделать вдох. Больно вот здесь, — я постучала по груди. — Сегодня ночью я умирала, сир Фейу. — Потому что умерла надежда, — пламя темным облаком облизало кончики пальцев, подтверждая мои слова.
— Сколько пафоса, — пробормотал претор себе под нос.
— Не каждую ночь я узнаю, что мой… возлюбленный жених предпочитает… мальчиков, — закончила я буднично.
Сир поперхнулся.
— Не каждую ночь… мой возлюбленный жених ломает мне пальцы, — я подняла левую, зафиксированную свежими плетениями руку — Фейу накладывал сам, и достаточно умело. — Глядя мне в глаза. Лишая возможности плести. Это… свежий опыт, — темное пламя вспыхнуло ещё раз, подтверждая мои слова. — Это внутреннее дело дома Блау. Вы принесете клятву о неразглашении. Я… сочла нужным поделиться, потому что вы потратили время, выполняя «слово», данное брату…
— Сиру Акселю и кузине, — поправил меня он. Растерянное выражение лица сира Фейу смягчилось.
— Это достаточная причина, чтобы провести ночь в молитвах, моля ниспослать мне верное решение?
— Вас искали все, вы покинули Арену так внезапно…
— Все произошло внезапно. Предел я не покидала, когда… изменились обстоятельства. В дальнейшем возможности отправить или принять вестники я была лишена, — левая рука с двумя распухшими пальцами опять поднялась вверх. — Потом ночью был Прорыв, храмы закрыли до утра. А на заре меня нашли вы.
— Вы очень внезапная. Сира Блау.
— Внезапный удар — внезапные решения, — аккуратно пожала я плечами — грудь болела.
«Не поверил» — это читалось в угрюмом прищуре глаз и скептическом изгибе губ, но хвала Великому, пока что сир Фейу был ещё слишком хорошо воспитан. Война ещё не сняла с него лишнюю шелуху бесполезных условностей. И он — промолчал.
— Это — ваше, — небольшой хран в изящной оправе — женский, покачивался на тонкой цепочке. — Пока вы… предавались молитвам, ваши друзья подняли на ноги всех, чтобы найти вас тихо и защитить репутацию. И моя кузина в том числе.
Хран от Фейу?
— Чтобы вам был понятен смысл этого жеста — на этом хране все накопления кузины за несколько зим. Помимо этого, за помощь вам она отдала свой голос на семейном совете. Надеюсь…
— Я способна оценить преданность.
