Дестабилизация. Демонстрация. Диверсия. Слова на «дэ» звучали, как ноты в песне.
Пусть каждый из этих трусов, которые пекутся только о своей заднице и куске клановой земли, почувствует на себе, как легко отрезать Предел от империи. Насколько они слабы на самом деле.
Отрезать, предварительно перебросив несколько легионов, зажать в тиски, организовав две линии прорывов грани и давить. Так же, как когда — то давили Север.
И чтобы Юг оказался в изоляции на некоторое время, пока кипящий котёл домыслов не сожрет Наместника заживо.
Либо они поймут, что мы должны быть вместе, либо нас опять разделят и уничтожат поодиночке. Как уже сделали с Югом, и как хотят сделать с Севером.
— Время множиться слухами и общаться только Вестниками, господа, — пропела я тихо себе под нос.
— Ты что — то сказала?
— Нет, Акс. Я — молчала.
* * *
Третий приказ — уничтожить. Уничтожить то, что не должно существовать.
Легионеры, лавочники, помощник алхимика, торговцы, повторяют на записях раз за разом одно и то же:
«…при помощи черного артефакта, можно управлять… заставить нарушить любую клятву… подчинить в том числе Глав кланов… любой, кто носит печать — подчиняется… управлять можно каждым…»
«Сделать копии и доставить записи с Нарочным» — монотонно повторяет Лу для «носителей печати».
Пирамидки уйдут всем клановым советам, и главам отдельных кланов, главам Гильдий и ведомств. В каждом из пределов список — свой. Когда храмовый колокол пробьет ровно шесть раз.
* * *
Когда колокола в храмах пробьют восемь раз, наступит время получать воздаяние за свои грехи. Каждому да воздастся по делам его полной мерой.
Четвертый приказ — покаяние и смирение. На восьмой храмовый колокол, каждый из четырех, отобранных мной носителей печати, отправится в ближайший крупный храм Предела, и встанет на колени, рассказав обо всех своих грехах.
По одному человеку в каждый храм — Великого, Немеса, Мары и Нимы. Ровно четыре на предел.
«И осенила меня длань божья, и прозрел я, освободившись от пут, и презрев приказы Второго Наследника императорского рода Фениксов, хочу покаяться в грехах своих…» — эту вводную часть я сделала общей, прописав дословно, а далее, все зависело от человека.
Каждому — да воздастся по делам его.
Воровал? Признаешься в этом и понесешь наказание.
Убивал?
Виновен в стяжательстве?
В злоумышлении против Империи?
Предавал?
Калечил?
Сотрудничал с республиканцами?
Воровал персики из соседского дома?
Каждый — расскажет всё. Кто невиновен и чист — тому нечего опасаться. И пусть боги рассудят, а люди сами справят суд под небесами.
Каждому воздастся полной мерой по делам своим. И не за Гранью. А здесь и сейчас.
Каждый предел. Каждый храм. И если заткнут одного — просто не смогут заставить молчать всех. Сделать так, чтобы Запретный город не смог вовремя спрятать концы плетений, а Управление — вовремя подчистить за Наследниками.
А слухи, как пожар в сухую погоду — распространяются со скоростью Вестников.
И если Великий вдруг окажется не на моей стороне — отвлечется, презрев земные дела, и этого не хватит, у меня остаются аларийцы. Поленья, которые они кинут в костер, будут полыхать так долго и так жарко, что будет видно на всю Империю. “Топлива” было немного жаль, но это было лучшее из того, что было в наличии. И лучшее, из того, что я успела придумать.
* * *
Пустыня в окрестностях Хали-бада, метка второго уровня высоты, немного левее тракта от южных врат
— Плетения времени, — попросила я тихо, и Акс щелкнул кольцами.
Нужно ещё совсем немного подождать.
Из города мы успели выбраться в последний момент — брату прислали Вестник о введении военного положения, комендантский час. Но объяснять, что мы забыли в пустыне в такое неспокойное время не придется — Великий хранит меня. Слухи достигли южного предела и Феникс расформировал наряд зачистки — оставив всех заклинателей охранять периметр города, как заботливый Наместник. И чтобы доказать всем и каждому — что слухи лживы, что один Феникс стоит нескольких десятков заклинателей.
Акс поменялся территорией охраны с Вериди — это был их участок, отсюда весь путь отряда, как на ладони.
«Самое безопасное место в случае повторного Прорыва — рядом с заклинателем» — пояснил Акс в ответ на вопрос проверяющих, «что юной госпоже делать в пустыне». И на это никто не возразил, один из легионеров узнал его в лицо — герою прошлой ночи позволено больше, чем остальным.
Акс нервничал и бесился, вынужденный держать слово. И от нечего делать — стрелял птиц. Три пустынных сокола, притороченных к седлу вместе с луками за десять мгновений— надо будет запомнить, что раздражение в его случае, повышает уровень меткости.
— И все — таки, что случилось в храме, что они так всполошились? Не время для храмового колокола… шестой — они прозвонили трижды!
— Не важно, узнаешь, когда вернемся! Плетения, — попросила я ещё раз. И Акс послушно щелкнул кольцами.
Он сдался, согласившись помочь, только после того, как я дала слово — и подтвердила родовой силой, что расскажу ему все об этой ночи. Солью записи, как только вернется возможность плести — сразу двоим ему и дяде.
И после того, как я сказала, что меня пытался убить Второй Феникс. Так же, как прочих фавориток. Пытался, сбросив в воронку зыбучих песков, и у него почти вышло.
И темное облако лизнуло мои пальцы, поднявшись до локтя — правда. Истинная правда.
Акс тогда долго молчал, побледнев в синеву. Долго. Так долго, что мне казалось не заговорит уже никогда.
— Ты уже что — то решила, — он не спрашивал, он — утверждал. И я выдохнула — первый раз он смотрел на меня, почти как на равную.
— Мне нужна помощь, Акс, — повторила я очень мягко. — Чтобы ты верил в меня. Больше, чем в Великого. И чтобы не задавал вопросов, на которые тебе нельзя знать ответ.
«Тебя будут допрашивать. Ты должен чисто поклясться силой, что ничего не знаешь. Ни единого вопроса, Аксель. И ни единого сомнения. Если… твоей веры не хватит, мы умрем оба».
— Ты просишь слишком многого, Мелочь. Это я должен защищать тебя, а не ты меня!
«Я — старше. Старше, и живу уже не первую жизнь».
— Я поняла, — я отвернулась в сторону — глаза запекло. — Помощи не будет.
