Тем более, прибыл на два портала — предпоследним он вернется на Север, к Данду, на ком, как заверил меня дядя, никак не должно сказаться такое кратковременное отсутствие. Причина, чтобы он оставил сына, должна быть действительно веской.
Дядя встряхнул салфетку, невозмутимо расправил на коленях, поправил приборы, как обычно, чтобы были по одной линии. Разломил булочку пополам и молча начал намазывать её острым сыром с зеленью.
— А теперь расскажи мне, что мы купили, Вайю. На что мы потратили девять тысяч империалов клановых средств?
«…острее, чем дома…»
— Остро, — пробормотала я тихо. — Здесь готовят острее, чем дома.
— Если там что-то полезное для клана, — дядя как будто не услышал, зачерпнул ещё — и щедро намазал сверху второй слой сыра, — лот…
«…будет изъят в пользу клана…»
— …будет изъят в пользу клана, если бесполезное — плачу я.
— Если бесполезное… ты можешь оставить это себе, расплачиваясь в ближайшие десять зим, — закончили мы одновременно, и дядя поднял голову, глядя прямо на меня.
— Почему ты помог купить лот, на аукционе?
— Помог? — дядя вздернул бровь и немного наклонил голову набок.
И я уже знала, что он скажет дальше. Что должен сказать? Или… что уже говорил?
— Потому что репутация семьи зависит от репутации наследника, и поведение Акселя далеко от безупречного. Одного Блау достаточно на южный предел. Потому что есть разница — вторая Наследница, следующая указаниям Главы, или вторая Наследница, которая просто швыряет на ветер тысячи империалов, понятия не имея, что получит в закрытом лоте, — повторила я монотонно.
Дядя опустил приборы на стол, внимательно глядя на меня.
«… ходил в храм… смешно… бросал кости… помолвка за спиной главы…»
Как будто этот разговор уже был. Как будто дядя уже спрашивал меня, а я — отвечала. Только… это была библиотека, а не кабинет. И сейчас нет Луция рядом.
Я что… как будто… я уже заключала помолвку и покупала семнадцатый лот за спиной дяди?!
Обрывки фраз продолжали прокручиваться в голове.
— Почему нет Наставника Луция?
— А почему я должен брать его с собой? Это — краткий визит.
— Если бы ты ходил в храм Великого, чтобы узнать номера лотов и узнать к какому времени прибыть на аукцион… — повторила я то, что звучало в голове. — Это звучит так же смешно, как то, что я ходила в храм Нимы…
Дядя приподнял одну бровь. Молча.
— Фей отчиталась, что я бросала кости… Ты знаешь о помолвке, — продолжила я монотонно.
Дядя вытащил салфетку и сложил рядом на стол, промокнул губы — невозможно есть в таких условиях, переплел пальцы в замок перед собой, и нахмурился.
— Что происходит, Вайю?
— Я не знаю… и Кораи отозвали прошение на посещение Северного предела этим летом…
— Род Корай не отзывал прошение, и они собирались посетить предел после праздника Урожая, а не летом…
Напряжение. Готовность. И малая толика удивления. Дядины эмоции просачивались тонкой струйкой, ощущались как шлейф вчерашних духов, едва уловимо, но — отчетливо, удивлен он не был.
— Вайю…
— Это эмпатия, наверное, дар начинает возвращаться… — пробормотала я первое, что пришло в голову.
Дядя закрылся мгновенно — повеяло холодом льда и непоколебимым спокойствием Лирнейских гор.
— Должно было хватить на декаду, — он щелкнул кольцами, отправляя Вестник и тут же начал выплетать узлы. — Эмоциональные потрясения слишком сильные…
Трехмерная диаграмма состояния организма развернулась передо мной в воздухе, дядя проверял показатели, и то и дело бросал короткие взгляды — шея, нога, руки, каждый раз, когда вспыхивала очередная красная точка.
Вестник вернулся обратно через мгновение — и вторая диаграмма разворачивается в воздухе рядом — целители прислали вчерашний отчет?
— Надо добавить колец. И пить успокоительные эликсиры. Этого — хватит, и — никаких больше экспериментов, Вайю…
Дядя говорил, но смысл слов ускользал — он говорил здесь и сейчас, и обрывки других фраз, сказанных в другое время и в другом месте, всплывали в голове.
Больше всего меня удивила повторная дуэль с Му — зачем мне поединок с этим рыжим юнцом, прости Великий? И почему дядя решил, что Вериди лучше Данов?
— …дар развивается слишком быстро, скачкообразно, я пока не вижу взаимосвязи. Дома будешь заниматься контролем…
Дядя резко замолчал, когда чпокнула пробка.
Я выбрала ближайший бокал и налила вина, молча. Выпила залпом полбокала, закашлялась и налила ещё — доверху.
— Вайю? — дядины интонации были ну очень ровными.
— Прости. Налить? — я качнула бутылкой в его сторону.
Дядя длинно выдохнул и закрыл глаза, указав ресницами, куда мне следует вернуть бутылку. Поставить на место. Немедленно.
Я повиновалась, пожав плечами — не хочет вина, как хочет, забрала бокал, и, рухнув в кресло, жадно выпила ещё треть.
Я схожу с ума, Великий?
Терпкие нотки мирийского на языке немного отвлекли от обрывков образов и слов в голове, и от ощущения неправильности — катастрофического ощущения того, что всё не так.
Неправильно. Ошибочно. Фатально.
Отчетливого ощущения, что это всё уже было, и просто повторяется ещё раз. Как будто это уже происходило, и я точно должна знать, что будет дальше.
Точно. Должна. Знать.
Но я не знаю! Псаки всех побери!
Я сделала ещё два больших глотка, поперхнулась, закашлялась, на глазах выступили слезы, а алкоголь согрел горло.
Как будто я снова допустила какую-то фатальную ошибку, которую… уже делала.
«…помолвку, на которую я не давал согласия? Помолвку, которую вторая наследница заключила не считаясь с интересами клана?…»
Не нужно было заключать помолвку с Даном?
Я потрясла головой.
— Вайю…
Дядя продолжал что-то говорить, а я прикрыла глаза, пытаясь ухватить конец плетений, обрывок мыслей и ощущений, настолько мерзких, что сейчас меня начнет колотить нервная дрожь… турнир — не то, Даны — не то, Аксель — не то, Кораи, Шекки — не то… семнадцатый… Феникс…
Оно.
Картинки и слова в голове, как куски старых поврежденных записей, смешивались и переплетались между собой причудливой вязью.
«Нас ждет падение дома Блау, Вайю, — говорит мне дядя в нашей домашней библиотеке. — В течение ближайших двадцати зим… если нам дадут их, и если мы не предпримем что-нибудь. Мы. Вайю. Это значит — я. И от тебя сейчас требовалось только одно — не мешать мне».
