Стара она стала — ой стара, но вода — молчала, сколько ещё зим ей греть старые кости у огня. Но на ее срок времени хватит, чтобы увидеть… чем всё закончится. Как развяжется узел, который завязали столько зим назад.
— Мисси Рели, мисси Рели, — вздохнула она себе под нос, вспоминая смешливую горячую северянку — почти аллари, родившуюся в чужом роду. Мисси Аурелия тоже любила их танцы и песни у костра, как и маленькая Мисси Вайю.
Есть такие узлы, которые нельзя развязать — только разрубить.
Она выполнила всё, что обещала и даже больше. Подобраться к девочке они так и не смогли, чтобы не привлечь внимание, казалось, за домом северян следили все южные змеи и светлые, и столичные. Сейла дала ей слово, что отдаст пирамидку, если придет время. А через нее — дала слово Ликасу, которое не посмеет нарушить — мальчик плох. Так плох, что даже старый осел Хакан начал беспокоиться.
Если мальчик не оправиться, ему придется уйти в пустыню…
— Б-р-р-р, — она поежилась, когда холодный ветер забрался под шаль.
…уйти в пустыню и там остаться. Так уходят аллари. И девочка останется совсем одна. И, если она сделает неправильный выбор или ошибется…
Марта вздохнула протяжно, затеребив цветастые кисти.
Кто знает, какое решение примет Совет. Был Высший — нет Высшего.
— Пусть меня минует чаша сия, — прошептала она под нос, подняв голову к темному небу.
Свое она уже испила до дна. И, если ей отдадут такой приказ ещё раз — она откажется. Да — откажется. И будь, что будет.
Но она в своё время хотя бы позаботилась, чтобы девочка не мучилась. Мисси Аурелия умерла очень быстро.
Глава 9. Сила есть, плетения не помогут
Я с остервенением плескала в лицо холодной водой, ледяной настолько, что сводило пальцы, ломило зубы и обжигало кожу. Плескала ещё и ещё. В дверь стучали — сначала тихо и аккуратно, потом — громче, теперь — требовательно.
Я — проспала.
— Иду!
Марша — уже одетая для утренней прогулки, причесанная, и отвратительно свежая, стояла у двери с занесенным вверх кулаком, за её спиной — в стороне жалась, пытаясь слиться с коридорными ширмами, пара служанок.
— Ты проспала! — бросила она обвинительно, увидев домашний халат и воду на волосах. — Я уже собиралась ломать купол тишины, а ты — проспала! Лошади уже готовы!
— Спущусь через десять мгновений…
— Блау!
Дверь я захлопнула с грохотом прямо перед её носом, щелкнула кольцами — линии вспыхнули, отсекая звуки — купол встал, как литой.
Как же болит голова.
Ночь была длинной, поспать удалось мало, да и сны и те были паршивыми. Мне опять снилась кошка, хребты Лирнейских, и снег по пояс, и я пробиралась по сугробам, следуя за серой пушистой тенью, проваливаясь снова и снова. Снилась пустыня и костры до небес, бой барабанов, и алая пасть «Ока» над головой.
Псаков Юг действует на меня странно.
Я устала от этого Юга. Устала от жары, снов, бесконечных разговоров, эликсиров — пузатые фиалы на столе насмешливо переливались боками, приготовленные на утро — «выпить».
Турнирная декада тянулась бесконечно, как будто я шагаю пешком по пустыне, ноги вязнут в песке, шагаю, шагаю, кручусь, что-то делаю, но… нет никакого результата.
***
Фифа этим утром была особенно несносна — ярилась, закусывая удила, вскидывала копыта и подбрасывала круп вверх, пытаясь сбросить ненавистный груз сверху.
— Даже собственная лошадь тебя не любит, — зевнула сбоку Фейу, широко и громко, пользуясь тем, что нижняя половина лица закрыта плотным кади.
Сегодня мы на прогулке были вдвоем — Тир первый раз заменил выезд на полноценную утреннюю тренировку, а Фей-Фей просто не смогла проснуться, опять почти полночи проведя в лаборатории. Вчера мне пришлось очень долго ждать, чтобы выбраться к Дану.
Ветер, ещё прохладный с ночи, дул прямо в лицо. Я щурилась, но смотрела, как светило всплывает над городом, заливает алым песчаные холмы на горизонте, облизывает розовым белые камни мостовой, дома, арки, увитые цветущим плющом, и, лениво разливая вокруг дрожащее марево знойного воздуха, властно восходит на небо.
За эту декаду я привыкла встречать солнце.
Наслаждаться тишиной пустынных, после бурной ночи, халибадских улиц. Смотреть, замерев, чувствуя, как пульс бьется в горле и отсчитывать… раз, два, три… пока острая тень от шпилей Ратуши не ляжет длинной пологой полосой, перегораживая нам путь.
На Севере не бывает таких рассветов.
Кони всхрапывали, Марша стояла со мной почти плечом к плечу, и смотрела в ту же сторону. Фейу, которая зевала, язвила, ругалась на ранние подъемы, на необходимость выгуливать лошадей, на несколько мгновений замирала, завороженная, как будто пойманная в плен большим алым диском, который отражался пламенем пожара в темных зрачках.
Огненная и упрямая Фейу никогда не признает этого вслух, но… она не пропустила ни одного утра здесь.
Тысячи таких же рассветов до нас, и столько же после нас. Когда кости уже истлеют в пыль, развеянные прахом по ветру. Когда не будет ни меня, ни Империи.
Здесь точно также будет всходить солнце.
— Возвращаемся? — Марша с надеждой бросила взгляд на шпили Ратуши и — назад — на дремавших в седлах дуэний и зевающую охрану. — Хватит на сегодня?
Я кивнула, трогая поводья.
— Хорошо быть солнцем, правда, Фейу?
— Что? — маршина кобыла всхрапнула, когда наездница чересчур резко натянула удила.
— Хорошо-быть-солнцем, — повторила я по слогам. — Путь предопределен и ясен, небосклон всегда чист, и ничто не может помешать движению светила. И все любят солнце…
— Ты не выспалась, Блау? Или перечитала на ночь философских трактатов? — Фейу протяжно зевнула.
— … а разве это не самая простая работа на свете? Просто — быть.
Всходить. Сжигая всё на своем пути.
***
Колчан стрел доставили прямо в комнату — Нарочный отказался отдавать слугам, выполняя указание вручить лично в руки. Я проверила печать брата, обвела пальцами герб Блау на тисненой коже, пересчитала, изучила наконечники и оперение, взвесив в руке, и, прежде, чем упаковать обратно, перепроверила ещё раз, в том числе плетениями.
Чисто. И Аксель наверняка проверял заранее, зная правила Турнира. Но, какая-то неуловимая деталь не давала покоя, мелочь, которую я не могла уловить.
Я вытащила стрелы ещё раз, изучила каждую и сложила обратно.
— Доставить вниз.
— Госпожа, все уже ожидают в гостиной, просили сообщить…
