Только на следующий день я узнала, насколько всё плохо. Бернадетт разослала «мои» записки десятку старшекурсников!
Приблизительно столько подошли ко мне, пытаясь назначить свидание. А ведь наверняка были и те, кому я вовсе не симпатична, и те, у кого хватило мозгов не подкатывать к жене магистра Рониура, даже если та утверждает, что она не против…
За спиной шушукались, переговаривались…
А главное, теперь вся академия считала магистра рогоносцем, и я ничего не могла с этим сделать. Не отлавливать же каждого сплетника, чтобы объяснить, что всё это происки злобной стервы Бернадетт!
Я была в отчаянии. Вернувшись домой, проскочила мимо магистра Рониура, стараясь не встречаться с ним взглядом. А что если слухи дошли и до него?
Как ей только в голову пришла такая гадость! Я застонала от бессилия.
Вот же дрянь! Хотелось придушить ее своими руками. А потом расстрелять! А потом… Весь вечер я придумывала способы убийства Бернадетт, один кровавее другого. Но даже это не помогало…
Той же ночью мне приснился сон.
Здесь не было зелёного леса и поющих птиц, зато шумело море, синее-синее, бескрайнее. Светлый, почти белый песок заканчивался у крыльца небольшого дома с призывно распахнутой дверью. Я сразу же поняла, кого за ней встречу. Развернулась и побрела по берегу. Я вовсе не обязана играть по его правилам. Буду ходить тут, пока он не додумается меня выпустить.
Незнакомец сидел в шезлонге у самой кромки прибоя и приветливо махал мне рукой.
– А если бы я вошла в дом? – гневно спросила я.
– Мы бы посидели у камина. Но так тоже хорошо. Мне кажется, ты чем-то расстроена?
– Вовсе нет, у меня всё отлично, – сказала я.
Вот уж точно я не нанимала этого парня своим психотерапевтом. И делиться с ним печалями не собиралась.
– Враги иногда осложняют нам жизнь, – задумчиво проговорил он, давая понять, что в моих рассказах не нуждается.
– На то они и враги, – пожала я плечами.
– И ты ни капельки не злишься? – он смотрел на меня с интересом.
– Ну, допустим, злюсь. И что? Сжигать кого-то живьём только из-за того, что он мне напакостил, я не собираюсь. А вам бы, наверное, этого очень хотелось?
– Мне бы хотелось тебя защитить.
– Зачем? Почему именно меня? На кой чёрт я вам сдалась?
– Ты молода, красива, талантлива. И у тебя есть характер. Мне это нравится.
– Я, между прочим, замужем, – буркнула я.
Мужчина расхохотался:
– Ну мне-то можешь не рассказывать.
– Отпустите меня. Я не хочу тут находиться.
– Жаль, – сказал он просто. – Ладно, ещё увидимся.
– Надеюсь, что нет.
Я не успела договорить эту фразу до конца, как уже открывала глаза в своей комнате. Была глубокая ночь.
Будить магистра Рониура я не стала. Какой смысл? Всё равно буду только открывать и закрывать рот, как рыбка.
– Он опять тебе явился? – раздался голос медведя.
– Угу, – мрачно подтвердила я.
– И что хотел на этот раз?
– Сказал, что я красивая и с характером.
– Врёт.
– Что? – возмутилась я.
– Нет, ну, ты, конечно, красивая и с характером. Но таскается он к тебе не из-за этого.
– Да уж сама догадалась.
– Спи, – сказал медведь.
– Да как теперь уснуть?
Но глаза сами собой стали закрываться, и неизвестно откуда накатила сонливость. Я едва успела подумать, что, кажется, о способностях медведя знаю далеко не всё.
Утром я собиралась на занятия. Душу раздирала злость: на Бернадетт, на чёртового незнакомца, который никак не желает оставить меня в покое. Но, кажется, на Бернадетт больше.
Незнакомец в сегодняшнем сне вёл себя на удивление мирно. По крайней мере, не пытался разрушить мой брак. Впрочем, он как раз прекрасно знал, что разрушать особо и нечего.
Я вошла в аудиторию, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, забралась за последнюю парту, швырнула сумку на стол. В аудиторию заглянула какая-то девчонка с лекарского.
– Леди Юлия, вас вызывает ректор. Срочно.
Кажется, неприятности не закончились. Я взяла сумку и побрела к ректору, предчувствуя, что ничего хорошего меня не ждёт. Постучалась, вошла… и едва не попятилась обратно. Ректор был мрачнее тучи. Он и был похож на грозовую тучу. Куда делся добрый дедушка Мороз? Сейчас я впервые поняла, что магистр Теркирет – серьёзный маг. Могущественный.
На одном из стульев сидела Наира, бледная, как привидение.
– Явилась, – сказал ректор.
Я застыла у входа. Никогда еще он не встречал меня так.
– Здравствуйте, магистр Теркирет, – пролепетала я.
– Одна из наших студенток сейчас в лазарете. Она умирает, – сообщил он, сверля меня глазами.
– Какая студентка? – помертвев, спросила я.
– Та самая, которой вы подсунули своё зелье. Бернадетт!
Глава 20
– Бернадетт? – переспросила я и выдохнула с облегчением.
Не её имя я ожидала услышать. Я подумала, что умирает Эрмилина.
– Но от этого зелья невозможно умереть, – я покосилась на Наиру, ища поддержки, и та испуганно закивала. – И ничего я ей не подсовывала, она украла зелье из моей сумки!
В дверь тихо постучали, и в кабинет ректора скользнула Арманда. Она выглядела расстроенной.
– Зелье тут ни при чём, – проговорила она. – Лекари уже выяснили. Это проклятье.
Наира порозовела и заметно расслабилась. Да и я сама сразу почувствовала себя лучше. Как бы я ни ненавидела Бернадетт, травить ее я точно не собиралась.
– Очень мощное проклятие, – продолжила Арманда. – Такое, что даже преподаватели с факультета защиты не могут с ним справиться…
Радости сразу поубавилось. А Арманда повернулась ко мне:
– И когда у девушки спросили, есть ли у нее враги, не знает ли она, кто мог её так проклясть, она назвала ваше имя, Юлия.
– Нет! – воскликнула я.
А потом прикусила губу. Я ведь весь вечер кровожадно представляла, как расправляюсь с Бернадетт.
Я испуганно спросила:
– А я могла?
Арманда между тем передала ректору сияющий пузырек, в котором плавала огромная черная клякса. Проекция проклятия?
Пока ректор внимательно ее рассматривал, мое сердце почти перестало биться.
– Вряд ли, – качнул головой ректор.
– Вообще-то я очень злилась на неё вчера. И, вполне возможно, могла случайно… – я обхватила голову руками.
