О боже! И что же я за человек? Я ведь хоть и была чертовски зла, но уж точно не желала Бернадетт смерти! Да и вообще ничего плохого не желала.
– Нет, – теперь в голосе ректора была уверенность. – Чтобы наслать такое проклятье, нужен по-настоящему сильный и умелый маг. Очень сильный. И я понятия не имею, с чего бы вдруг такому магу могло понадобиться убивать студентку. Чем она ему помешала?
Я похолодела. Кажется, я знаю одного такого мага. А он знает все обстоятельства моей жизни…
– И… что будет с Бернадетт? Она действительно умрёт? – с ужасом спросила я.
– Скорее всего, да, – помрачнел ректор. – Тут мы бессильны. Ступайте на занятия. И не изготавливайте больше зелий, которые могут навредить.
– Извини, что так получилось с зельем, – заговорила Наира, как только мы вышли.
– Да ты-то тут причём? И проблема вовсе не в зелье… – отмахнулась я.
На занятие я не вернулась. Отправилась в лазарет.
Я заглянула в одну палату, в другую. Бернадетт обнаружилась в третьей, но её саму я не увидела. Только преподавателей с факультета заботы, которые столпились у её кровати. Я тихонько вышла из лазарета.
А чего я хотела? Не думала же я, что явлюсь и сразу отменю проклятие? От ужаса и ощущения собственного бессилия хотелось плакать навзрыд. Что же делать?
Решение пришло внезапно. Я резко выпрямилась и направилась в преподавательскую башню – домой.
Магистр Рониур, к счастью, еще не ушел на работу.
– Дайте мне ваше усыпляющее зелье, – попросила я.
– Зачем? – он явно был удивлён.
– У меня бессонница. Никак не могу уснуть.
– Это и неудивительно. Ещё полдень, и тебе положено быть на занятиях.
– Понимаю, звучит странно, но мне срочно надо поспать. Вы дадите мне зелье?
Магистр Рониур молча достал откуда-то склянку. Плеснул в чашку, подвинул мне.
– А почему оно не горячее?
– Уснуть тебе надо немедленно?
– Вроде того.
– Значит, нет времени подогревать и пытаться сделать его более или менее съедобным. Прошу!
Я глотнула зелья и вскрикнула от неожиданности. Оно было не просто гадким, скользким и холодным, но ещё и едкой горечью обжигало рот и горло. Желудок протестующе сжался, из глаз едва не брызнули слезы. Большей мерзости в жизни не пила.
Магистр смотрел на меня с усмешкой. Ни за что не стала бы допивать эту дрянь, но сейчас мне просто необходимо было уснуть. Я зажмурилась, в два глотка опустошила чашку и со стуком поставила ее на стол.
– Спокойной ночи, дорогой супруг, – сказала я опешившему магистру Рониуру. И скрылась в своей комнате.
Уже затворяя за собой дверь, почувствовала, что меня неудержимо клонит ко сну, и прямо в одежде упала на кровать.
* * *
Место, в котором я оказалась, было совсем не таким симпатичным и приветливым, как в первые два раза.
Мрачный лес из высохших деревьев тонул в странном безмолвии. Полная луна заливала всё вокруг тусклым призрачным светом, и чудилось, что со всех сторон наползают жутковатые тени.
– Эй, вы где? – крикнула я. – Идите сюда, сейчас же!
Ответом мне было только эхо, и я испугалась. Нет, не того, что очутилась в кошмаре. В конце концов, я понимала, что это только сон. Но если этот гад не появится, Бернадетт умрёт.
Я уже отчаялась ждать, когда у дерева возник тёмный силуэт.
– Тебе не понравился мой подарок? – маг улыбался.
Но у меня не было настроения вести светские беседы.
– Это вы называете подарком? – сердито спросила я.
– Ну да. Девица замахнулась на святое – на твою несуществующую семейную жизнь. Ты ненавидела её и желала ей смерти.
– Не желала!
– Кого ты пытаешься обмануть? Я точно знаю, что желала. Я просто реализовал твоё желание.
– Я могла подумать что-то такое в сердцах, но уж точно ни минуты не хотела, чтобы она действительно умерла. Снимите ваше проклятье, или что это там!
– Ты мне угрожаешь? – он говорил всё так же насмешливо, но я почувствовала в его голосе опасный холодок.
– Нет, не угрожаю, – быстро ответила я, – а прошу вас. Я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь умер.
– Кто-нибудь всегда умирает, независимо от того, хочешь ты этого или нет.
– Я не хочу, чтобы Бернадетт умерла, – упрямо повторила я.
Тёмный маг вздохнул.
– Жаль. Я хотел тебя порадовать.
– Так вы отмените проклятье?
Мужчина молчал. И я напряглась, натянулась, как струна, в ожидании ответа. Пауза длилась и длилась, и мне казалось, что ещё немного, и я не выдержу, просто умру от этого напряжения. От страха, что он скажет «нет», и Бернадетт будет обречена.
– Значит, тот миг, когда ты действительно захочешь кого-то убить, ещё впереди, – задумчиво проговорил он.
Я пропустила мимо ушей всё, что касается «того мига».
– Отмените?
– Уже отменил. Но учти, ты теперь передо мной в долгу. Я не люблю, когда отказываются от моих подарков.
Отлично. Теперь я ему ещё и задолжала. Впрочем, чего можно ожидать от личности с напрочь вывернутой моралью.
– Так я пойду?
– Куда же ты пойдёшь?
– Ну… просыпаться.
– Это вряд ли. Ты ведь приняла снотворное. Так что развлекайся.
С этими словами он исчез, словно растаял в воздухе, и я осталась одна.
Лес мгновенно наполнился странными шорохами, тихим потрескиванием, леденящими кровь звуками, и стало совсем жутко.
Некоторое время я стояла, напоминая себе, что это всего лишь сон. Но тут сзади что-то хрустнуло, сбоку метнулась черная тень, я в ужасе подпрыгнула и помчалась вперед, петляя между деревьями.
Бежала, казалось, целую вечность, чуть ли не ежеминутно вздрагивала, испуганно оглядывалась и никуда-никуда не могла оттуда деться: лес не заканчивался, и проснуться не получалось.
Такая вот изощрённая месть от незнакомца за то, что отказалась принять поднесённый мне на блюдечке труп врага.
Что ж, могло быть и хуже. В глубине души я понимала, что всё равно легко отделалась. Тёмный маг, жестокий и мстительный, мог устроить неприятности и покрупнее.
Когда я открыла глаза, за окном уже светало. Ничего себе поспала!
Я поднялась, стараясь не шуметь, заказала завтрак и стала собираться на занятия. Выскользнула за дверь сразу, как только услышала шаги магистра Рониура в его спальне, а затем и заглушаемый дверями шум воды. Не хотелось с ним сталкиваться.
Вчера я вела себя, мягко говоря, странно. Удивительно, что он не устроил мне допрос тут же. А вот сегодня может и поинтересоваться, что это было. А я опять буду глупо раскрывать рот, из которого не донесется ни звука.
