Заканчивая школу, дети, которые были сильно привязаны к утке, подарили Хан Арым фигурки уток – почти все, которые можно было найти в стране. Некоторых было даже по две. Глядя на эти фигурки, стоявшие на столе, Хан Арым подумала, что было не обязательно столько ей дарить, но взяла самую маленькую уточку и прикрепила к своей записной книжке. Она смирилась быть смотрительницей утки.
Хан Арым после этого еще долго проработала в школе М, а утка пробыла там еще дольше. Продолжительность жизни уток около 30 лет, а она прожила 34 года. Не получи она ранения, возможно, прожила бы еще дольше. И хотя ее супружеская жизнь не была удачной, утят она все-таки родила, а те в свою очередь принесли потомство. Она даже в старости, став облезлой уткой, не потеряла своей особой привлекательности. С некоторых пор дети стали называть ее утиным генералом.
Между школьными кружками долго велись споры, кто может использовать на значке изображение утки – кружок, готовивший стенгазету, театральный или астрономический? Но в итоге они договорились, что это может делать каждый, но используя разный дизайн. Кружки, которые появились позже, тоже захотели такие значки, поэтому в школе было пять разных значков, увековечивших утку.
Девушка Божья коровка
– А, Лейди Ким? Тебя же так зовут?
На груди школьницы, которая пришла в медпункт, не было бейджика с именем, но Ынён знала ее.
– Лэйди. Не «е», а «э».
– А, Лэйди.
– Это сокращение от «Laid out», – сказав это, Лэйди отодвинула на шее воротничок и показала татуировку Laid out. Как-то на школьном фестивале Ынён видела ее концерт, который полностью соответствовал названию группы – радикальный и улетный. Лэйди находилась в школе на привилегированном положении – ведь нечасто среди учеников бывают настоящие рок-звезды. Она и на занятиях-то почти не появлялась и вне зависимости от времени года ходила в школьных брюках, хотя в теплую погоду все девочки должны были носить юбки.
– Ясно. На что жалуешься?
– Я не больна…
Лэйди оценивающим взглядом смотрела прямо на Ынён, которая сразу почувствовала, что у школьницы была к ней какая-то необычная просьба.
– Моя мама видит привидений.
Ой, не хочу на это отвечать. Вообще не хочу на такое реагировать.
– Я слышала, вы тоже их видите. Это так?
– Кто такое говорит?
– Все… Поэтому хотела попросить вас прийти к нам домой.
– Секундочку. У тебя что, есть мама? – неожиданно для себя спросила Ынён и сразу поняла, что допустила ошибку. Но Лэйди ответила как ни в чем не бывало:
– Да, есть.
Все в Корее, включая Ынён, знали отца Лэйди – очень известного певца, выступавшего под псевдонимом Джошуа Чан. Его можно было отнести к музыкантам первой волны, работающим в стиле вижуал панк (visual punk). Но над его настоящим простоватым именем Чан Хакчхун постоянно подшучивали – панк-музыкант заморского вида, скачущий по сцене с накладными ресницами и в блестящих брюках, и такое деревенское имя. Не новость, а бомба! Однако панки не обращают внимания на других и не обижаются на мелочи, поэтому Джошуа Чан сам подсмеивался над своим настоящим именем на ток-шоу и в юмористических программах. Роста он был небольшого, но, судя по всему, человеком широкой души. О том, что Лэйди его дочь, узнали спустя некоторое время после начала его карьеры. Лэйди, что удивительно, открыто рассказывала, что она его приемная дочь, и это только прибавляло ей и самому Джошуа популярности. С тех пор они часто выступали вместе. Но принять их за отца и дочь было трудно – Джошуа выглядел намного моложе своих лет, несмотря на то, что ему было под пятьдесят, а Лэйди была на ладонь выше отца.
Известность пришла к Джошуа в основном благодаря трагическому событию, которое произошло с ним в молодости. Конечно, он был хорошим музыкантом, но, чтобы стать всенародным артистом, обычно требуется что-то еще помимо таланта. Этим чем-то в его случае стала трагедия. После большого успеха его первого альбома и перед выходом второго он попал в серьезную автокатастрофу. Он отделался легкими ушибами, но погибла его невеста, которая сидела в машине рядом с ним. Выход нового альбома отложили на следующий год, и в него вошла песня об этой аварии – «Девушка Божья коровка». В ней были такие слова: «Прижимал возлюбленную к груди, пока нес ее к «Скорой», и у него на белой сорочке осталось пятнышко крови в форме божьей коровки». Легкий и веселый ритм песни диссонировал с ее трагическим текстом.
В 90-е годы песня стала суперхитом. В Англии ее перевели на английский и пели под оригинальную мелодию, в Финляндии музыку переделали в стиле нью-эйдж, а в Японии – в жанре энка. Один известный американский дизайнер китайского происхождения выпустил авангардную коллекцию с орнаментом божьей коровки и рассказал в интервью, что на ее создание его вдохновила история Джошуа Чана. Эту песню использовали даже в романтическом фильме в девяностых, переложив ее на пианино. Естественно, Джошуа, как любому творцу, очень нравилось, что его песня пользовалась популярностью, и он с удовольствием давал разрешение на ее использование, отказав лишь раз, когда кандидат в президенты из консервативной партии обратился к нему с просьбой разрешить использовать песню во время избирательной кампании. И, когда этот кандидат выиграл, Джошуа Чан на несколько лет пропал с экранов телевизоров.
В корейском караоке среди музыки в стиле панк эта песня входила в пятерку самых популярных. Обычно люди не очень любят панк, но в караоке все с удовольствием пели эту песню – печальную песню о любви, основанную на реальных событиях. Джошуа Чан никак не мог выйти из тени этой песни, но из соображений маркетинга это было даже выгодно, поэтому официально он был не женат.
– Но когда это произошло? Он должен был с кем-то встречаться, жить все это время. Почему мы об этом не знали?
– Ну, вряд ли только мы не знали. Похоже, никто не знал, – равнодушно ответил Инпхё. А Ынён подумала: когда это они стали делиться секретами?
– Раз уж ты пойдешь к ним домой, возьми, пожалуйста, у него автограф на CD, – все с тем же равнодушным выражением лица Инпхё протянул ей шесть дисков Джошуа Чана – старые альбомы и самые последние.
– Ты что, его фанат?
– Внешность, конечно, не по мне, но песни отличные.
Ынён взяла только один диск и положила в сумочку: шесть штук – это уже явно перебор.
Когда Ынён работала в больнице, один педиатр сказал ей как-то следующее:
– Первая книга, которую я прочитал, – «Обзор культурного наследия» Ю Хончжуна. Я вообще не любил читать… В этой книге было одно выражение – «Объекты культурного наследия заговаривали со мной» – меня это заинтриговало. Как могут объекты, например, пагода или здание, заговаривать с человеком? Однако в прошлый раз, когда я ездил в Вашингтон, я испытал это на себе.
Этот врач явно не относился к типу людей, которые могут разговаривать с культурным наследием, поэтому Ынён внимательно ожидала продолжения.
