Ввод советских и английских войск в Иран и англо-советско-иранский договор о союзе привели к ликвидации гитлеровской агентуры в Иране, к срыву планов Германии по вовлечению Ирана в фашистский блок и созданию нового театра войны на Среднем и Ближнем Востоке, к укреплению связей между Ираном и участниками Антигитлеровской коалиции…»
Всё это так — да не совсем так… Виталий Чернявский
[217], писатель и разведчик, гораздо более осторожен в оценках:
«Ввод на территорию нашего южного соседа советских и английских войск в августе 1941 года привёл к существенному ослаблению немецкой агентуры. Часть шпионов бежала из страны, некоторых союзники интернировали, но немало их осталось. Они сменили паспорта и прикрытия, перешли на нелегальное положение…»
И далее — о происходившем в Иране после ввода туда союзных войск:
«В Тегеране и других городах Ирана вскоре возникли и начали быстро набирать силу и влияние прогерманские националистические партии и группы, через некоторое время число их достигло 20. Главными среди них стали “Голубая партия” и “Иранские националисты” (“Хезб-е-Кабут” и “Меллиюн-е-Иран”). Первую возглавил депутат меджлиса Ноубахт… Ему довольно скоро удалось собрать под свои знамена до трех тысяч сторонников и сколотить законспирированную, строго централизованную партию. Организационно она состояла из “пятёрок”, высшим руководящим органом была Центральная секция (ЦС), с которой были связаны только старшие “пятерок”. Каждый член ЦС руководил деятельностью 50 “пятерок”, т. е. 250 членов партии. Помимо ЦС, были еще секции военная, гражданская и по делам племён… Ноубахт так определил цели партии: “Захватить власть в свои руки у правительства, которое бессильно противостоять домогательствам союзников и делается игрушкой в их руках”»
.
Кадровые германские разведчики считались в Иране весьма авторитетными людьми. Мы может назвать Франца Майера (настоящее имя Рихард Август) — главного представителя VI управления Главного управления имперской безопасности (РСХА), политической разведки СД, штурм-баннфюрера СС. После прихода в Тегеран союзных войск он, на время потеряв связь с Берлином, три месяца скрывался на армянском кладбище, работая могильщиком. Абвер представлял майор Бертольд Шульце-Хольтус, специалист по СССР. Когда из Тегерана был выслан трудившийся под «крышей» коммерческого атташе посольства Германии резидент Абвера Шпект, Шульце-Хольтус его заменил. Находясь на нелегальном положении, он проживал в районе города Исфагана, скрываясь под видом муллы…
Список резидентов и «авторитетов» можно продолжить, но это не имеет смысла. Понятно, что оперативная обстановка в Иране даже после ввода союзных войск и «смещения» шаха оставалась весьма напряжённой. И всё-таки именно Тегеран был избран осенью 1943 года для давно назревшей встречи руководителей трёх держав Антигитлеровской коалиции.
В некоторых трудах приходится видеть смелое утверждение, что подготовка к конференции была начата ещё в 1941 году, с момента ввода на территорию Ирана наших войск: мол, уже тогда дивизионный комиссар Железников, начальник особого отдела Среднеазиатского военного округа, ездил в Тегеран для, так сказать, «рекогносцировки на местности».
Но это — досужие домыслы, продиктованные элементарным совпадением.
Ну кто тогда, осенью 41-го, думал о возможности и необходимости такой встречи?! Потом, когда подобное общение стало реальностью, можно было сделать всё и несколько проще. Премьер-министр Черчилль прилетал в Москву ещё в августе 1942 года, затем был в октябре 1944-го — мог бы и президент Рузвельт прилететь, но мешало состояние здоровья. Вот почему и нужно было место, до которого ближе было лететь обходными путями — чтобы не встречаться с «асами люфтваффе». В перспективе договорившись о встрече, «Большая тройка» ещё долго решала вопрос о месте её проведения — чтобы и удобнее всем, и безопаснее. К тому же Сталин реально был Верховным Главнокомандующим…
Сопредельный для Советского Союза Иран, на территории которого находились союзные войска, где были проложены разного рода коммуникации, представлялся наиболее удобным и оптимальным местом.
Встретиться в Тегеране Иосиф Виссарионович предложил союзникам 15 сентября, но вопрос обсуждался еще довольно долго — Черчилль и Рузвельт имели свои предложения. Так что и два месяца спустя, за месяц до конференции, 19 октября, Сталин писал американскому президенту:
«К сожалению, я не могу принять в качестве подходящего какое-либо из предлагаемых Вами взамен Тегерана мест для встречи. Дело здесь не в охране, которая меня не беспокоит.
В ходе операций советских войск летом и осенью этого года выяснилось, что наши войска могут впредь продолжать наступательные операции против германской армии, причём летняя кампания может перерасти в зимнюю. Все мои коллеги считают, что эти операции требуют повседневного руководства Главной Ставки и моей личной связи с командованием. В Тегеране эти условия могут быть обеспечены наличием проволочной телеграфной и телефонной связи с Москвой, чего нельзя сказать о других местах. Именно поэтому мои коллеги настаивают на Тегеране как на месте встречи»
.
Окончательное решение о месте проведения операции было принято 8 ноября 1943 года. Хотя конкретная работа по организации охраны «Большой тройки» началась ранее — нельзя же было откладывать её на последний момент, да и товарищ Сталин верил в свои силы, как политика…
«7 октября 1943 года со станции Мытищи Московской области отправился на юг секретный эшелон. Рядовой состав был в неведении, куда его везут. 12 октября 1943 года эшелон прибыл в Баку. А оттуда на автомашинах личный состав был доставлен в советский приграничный город Астара на азербайджано-иранской границе.
Ото был> личный состав 131-го мотострелкового полка пограничных войск НКВД СССР. Командовал полком Герой Советского Союза подполковник Никита Фадеевич Кайманов
[218].
Эта воинская часть формировалась под личным контролем Лаврентия Берии, так как предназначалась для обеспечения безопасности Тегеранской конференции.
Через три дня полк погрузился в машины с гражданскими номерами, пересёк государственную границу и направился вдоль Каспийского моря на юг.
В Тегеране полк разместился в военном городке 182-го горно-стрелкового полка. Именно здесь командир полка Н.Ф. Кайманов получает звание полковника и подписывает необходимые документы как “командир гарнизона Советских войск в Тегеране”.
