Такое положение создавало возможность быстрой атаки со стороны террористов на троицу, часто гулявшую по территории советского дипломатического представительства или восседавшую на лавочках для фотографирования или отдыха после дискуссий на конференции.
Как бы там ни было, по одним данным, за одну ночь подполковника переодели в генеральский мундир — то ли пошили, то ли подогнали по фигуре, по другим — доставили самолетом из Москвы через двое суток»
.
Честно говоря, версия эта (равно как и прочие, время от времени появляющиеся) вызывает большое сомнение. Мы читали подробный отчёт, подписанный заместителем начальника Шестого управления НКГБ (фамилия не указана) — там во все тонкости вникали, вплоть до системы регулирования уличного движения! А потом приходит подполковник из Смерша и заявляет: «Ребята, а вы что, про люки на территории посольства забыли?» И все тут же «прозревают», спешно докладывают товарищу Сталину (иначе как бы он узнал про допущенную ошибку и заметил Кравченко?) — вот, мол, мы прохлопали! — и вождь принимает беспрецедентное решение, сопоставимое с последующим присвоением звания «майор» старшему лейтенанту Гагарину.
Верховный ни орденами, ни генеральскими звёздами не разбрасывался. Значит, подполковник действительно совершил нечто выдающееся. Но что?
Узнать об этом очень хотел и генерал-лейтенант Устинов. Впрочем, когда он делал первые «подходы» к генералу Кравченко, он был всего только майором, а Николай Григорьевич, приметив его как толкового сотрудника, понемногу ему «ворожил». Иван Лаврентьевич вспоминает:
— В начале 1950-х годов мы вместе трудились в Управлении контрразведки МГБ по Группе войск в Германии. Я был секретарём партийной организации, а он — первым заместителем начальника Управления. Порядочный человек был! Осталось у меня о нём очень положительное впечатление… Общение у нас постоянно было, доверительное. Но когда я хотел добыть у него хоть какие-то материалы по Тегеранской конференции — ничего не получилось! Убеждал его: «Вы хоть расскажите мне, как партийному руководителю — чего вы от меня скрываете?» — «Иван Лаврентьевич, не могу! Нельзя!» Тот же вопрос я ему задавал, будучи уже руководителем 3-го управления, но и тогда не добился откровенного с ним разговора… Видимо, он давал письменное обязательство скрыть истину. Когда он незаслуженно пострадал — я его выручал, даже возглавил комиссию по реабилитации, — мне бы после этого его ещё раз спросить, да вот, не успел! Не получилось… Потом я связывался с его сестрой — не оставил ли он каких-либо записей? Нет, ничего не оставил… А ведь всё знал!
…Страшно подумать, сколько тайн унесли с собой люди этого поколения! Давали подписку, давали слово — и потом клещами из них ничего не вытащишь!
Вот вам и «тайна генерала Кравченко» — почему и за что получил он внеочередное звание? Редчайшее поощрение! Из подполковников — в генералы!
…Кстати, другая тайна, которая вспоминается в связи с Тегеранскими событиями — присвоение звания Героя Советского Союза Геворку Андреевичу Вартаняну. Порой приходится читать рассуждения, что, мол, «разведчики расстарались, а в Смерше за “Тегеран” никто Героя не получил». Но это сродни пословице «в огороде — бузина, а в Киеве — дядька». Звание Героя Советского Союза было присвоено разведчику-нелегалу через сорок с лишним лет после Тегеранской конференции — и совсем за другие подвиги, не имеющие никакого отношения ни к «Большой тройке», ни, тем более, к нашему повествованию…
Так что закрываем тему «неизвестных подвигов» и продолжаем рассказ о судьбе теперь уже генерал-майора Кравченко.
В Постановлении Совнаркома от 21 февраля 1944 года он обозначен как «помощник начальника ГУКР “Смерш”». Затем, 8 июля того же года, Кравченко был назначен начальником ОКР «Смерш» Среднеазиатского военного округа, потом — Туркестанского, а в октябре 45-го возглавил Управление контрразведки «Смерш» Особого военного округа, просуществовавшего менее года на территории Калининградской области. После вхождения этого округа в состав Прибалтийского, Николай Григорьевич был отозван в Москву, работал в центральном аппарате контрразведки, учился на курсах переподготовки руководящего состава при Высшей школе МТБ СССР.
Он постепенно, но уверенно «вставал на ноги» в качестве руководящего работника. Генерал Устинов, бывший начальник советской военной контрразведки, говорит так:
— Может быть, чего-то он не знал сам, может быть, опыта не хватало — но мы все тогда без опыта были, всё с нуля начинали. Но как человек он был очень порядочный, и это главное. Поэтому у него постепенно всё получалось…
В ноябре 1948 года Кравченко получил назначение на «передний край» — заместителем начальника УКР МГБ Группы советских оккупационных войск в Германии. В декабре 1952 года был переведён в Белорусский военный округ — заместителем начальника Управления контрразведки МГБ, вскоре преобразованного в особый отдел МВД СССР.
Фактически через год, в январе 1954-го, Николай Григорьевич стал начальником особого отдела МВД, а вскоре — вновь учреждённого КГБ при СМ СССР по Прикарпатскому военному округу. Тоже — передний край, сложная оперативная обстановка, остатки националистического движения…
К тому же в 1956 году началось восстание в Венгрии, и часть войск округа была направлена для того, чтобы остановить кровавые события. Понятно, что в этой связи особистам пришлось проводить очень большую и серьёзную работу…
Со своими обязанностями генерал Кравченко справлялся успешно, подчинённые относились к нему с уважением и доверием. Притом в памяти у них Николай Григорьевич остался человеком, скажем так, нестандартным, не походившим на привычный образ генерала, тем более — генерала спецслужб.
Вспоминает генерал-майор Василий Афанасьевич Кириллов:
— Я его только по Прикарпатью знал, ни до этого, ни позже не встречались. У Кравченко был вид человека, который всегда о чём-то думает — задумчивый, сосредоточенный… А внешне, несмотря на свои сорок с лишним лет, он выглядел очень привлекательно. Высокий, под два метра роста, представительный такой… Волосы чёрные, седины ещё не было, волосы были длинные, он их зачёсывал назад, а они всё время опускались на лоб, и он их постоянно поправлял — такая привычка у него была. Курил трубку… Ходил он по улице очень интересно — сажёнками. Не метрами, а сажёнками! Всегда в генеральской форме, начищенный такой… Вёл он, что называется, богемный образ жизни: жены у него не было, жил один. Но на обед обычно уходил домой, дома обедал — к нему младшая сестра приезжала, готовила, а жил он рядом с особым отделом…
Совершенно необычным для генерала было и то, что в 1956 году Кравченко получил справку о среднем образовании — он экстерном прошёл курс школьного обучения за восьмой — десятый классы и успешно сдал выпускные экзамены. В общем, в генеральском чине закончил десятилетку, чего не успел сделать до службы… Ещё Василий Афанасьевич рассказал нам, что сотрудникам было известно, что к генералу иногда прилетает одна актриса — заслуженная артистка РСФСР. Кто именно, значения не имеет, но чтобы был понятен уровень, уточним, что в одной из киноверсий «Тихого Дона» она играла Аксинью. Но — от контрразведки ничего не скроешь — дама эта старалась в основном решать свои меркантильные вопросы, а когда Николай Григорьевич был уволен из органов, тут же прекратила с ним всяческие контакты. Не декабристка, в общем…
