Да, генерал-майор Кравченко внезапно оказался изгнан (пожалуй, наиболее точное слово) из КГБ. Некоторые авторы пишут, что «коварный Хрущёв» не мог простить Николаю Григорьевичу его внезапного возвышения по воле Сталина и видел в нём «сталинского любимца». Но думается, что Никита Сергеевич про него и не слышал, а если и слышал, то давно позабыл. Судьбы людские у нас чаще всего ломаются по гораздо более прозаическим причинам.
«Финальная часть боевого служебного пути заслуженного генерала завершилась для него крайне несправедливым решением. Она связана с тем, что однажды во Львове, в узком кругу военнослужащих, Николай Григорьевич допустил нелестное высказывание о деловых качествах окружного военного прокурора, о чём тому стало известно. Будучи по натуре мстительным, прокурор стал искать компромат на Николая Григорьевича. По личному делу не составило труда выяснить, что до войны, в период массовых репрессий, Кравченко, начинающим сотрудником, проходил стажировку в одном из районных органов НКВД Белоруссии. Прокурор направил туда своего представителя для выявления местных жителей, подвергнутых необоснованным репрессиям. В одном из архивных уголовных дел им был обнаружен “Протокол допроса подозреваемого”, который проводился сотрудником-стажёром Н.Г. Кравченко. И хотя по тексту документа никаких нарушений закона не усматривалось, само участие в допросе человека впоследствии реабилитированного, было преподнесено как нарушение законности лицом, продолжающим занимать высокое служебное положение в органах госбезопасности. В период хрущёвского руководства тенденциозное мнение прокурора не было подвергнуто должной проверке. В результате Кравченко был разжалован в рядовые и уволен из органов без пенсии. Правда, через несколько лет половину пенсии ему восстановили. Но жизнь уже была безнадёжно надломлена…»
— И ведь скомпрометировали его ни за что ни про что! На допросе он, как стажёр, присутствовал в качестве писаря — и за это его всего лишили! И звания, и пенсии. Это что, по-человечески?! — возмущается генерал Устинов.
В августе 1959 года генерал-майор — или рядовой?! — Кравченко был уволен. Не знаем, оставили ли ему награды, не совсем подходящие для статуса «красноармейца» — три ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны I степени, два ордена Красной Звезды и нагрудный знак «Почетный чекист».
Увольнение было несправедливым и подлым, Кравченко очень тяжело его переживал. Возможно, как-то утешало то, что не с ним одним так поступили — наверное, он не раз вспоминал своего бывшего начальника генерал-лейтенанта Белкина, также разжалованного в рядовые, других руководителей Смерша, с которыми высшее руководство поступило очень и очень непорядочно.
Но что было делать? Жить дальше — других вариантов не предлагалось.
Он уехал в полюбившийся ему Калининград. К бывшим коллегам не обращался — в УКГБ по Калининградской области долго и не знали, что он тут есть, и кто он такой, зато нашёл понимание в местных партийных органах и был принят на работу инструктором парткомиссии областного комитета КПСС. Конечно, с прежними его должностями не сравнить, но работа была важной и ответственной.
Однако не забывали Николая Григорьевича и в Москве. Как нам рассказывал Иван Лаврентьевич Устинов, в конце концов удалось его реабилитировать, доказав полную его невиновность… Но всё равно остались на сердце зарубки, которые, вполне возможно, и сократили его жизнь.
Николай Григорьевич Кравченко скоропостижно скончался в Калининграде 13 апреля 1977 года, не дожив до шестидесяти пяти и унеся в могилу тайну своего внезапного возвышения.
ДЕСАНТ НА СЕЙСИН
Михаил Петрович Крыгин
Сейчас уже мало кто скажет, что это за специальность — «наборщик ручного набора». А раньше именно наборщик был в типографии основным человеком, «аристократией». Хотя линотип, «строкоотливную машину», изобрели в конце XIX столетия, но и в XX веке, ещё довольно долго, такая «роскошь» была только в больших типографиях, а в малых набор был ручной. Наборщик держал в левой руке «верстатку», а правой, со скоростью автомата, выбирал из «наборной кассы» необходимые литеры, выстраивая из них на «верстатке» строки, одну за другой. Работа требовала не только сноровки, но и грамотности, в противном случае, чтобы подобрать правильные буквы, пришлось бы по три раза перечитывать каждое слово в машинописном оригинале…
До призыва на срочную службу Михаил Крыгин трудился наборщиком в типографии многотиражной газеты, что выпускалась политотделом МТС. Чтобы узнать, что это такое, заглянем в Политический словарь 1940 года издания:
«Машинно-тракторные станции (МТС) — государственные производственные предприятия в деревне, обслуживающие колхозы новой, передовой техникой (тракторами, прицепными машинами и орудиями, автомашинами, комбайнами и т. д.). МТС — важнейший рычаг социалистической перестройки сельского хозяйства. Массовая организация МТС начата в 1929 г. по предложению товарища Сталина. Они помогают колхозам лучше организовать труд, повысить его производительность и поднять доходность колхозов… В 1938 г. в СССР насчитывалось 6 350 МТС, в которых было 394 тыс. тракторов, 127,2 тыс. комбайнов, 74,6 грузовых автомобилей…»
.
Всё это — вводная информация, а теперь обратимся к нашему герою.
Родился он 18 июля 1918 года в селе Кабановке Кинель-Черкасского района Самарской области. Семья крестьянская, большая, пятеро детей… Как-то сумели пережить голод в Поволжье и в 1921–1922 годах, и в 1932—1933-м.
В 1929 году Крыгины вступили в колхоз — это осуществлялось тогда «добровольно-принудительным» образом, но, очевидно, польза от коллективного ведения хозяйства была, иначе пришлось бы гнуть спину на клочке земли с утра до вечера. А так Михаил сумел окончить семь классов и, видимо, с хорошими результатами — недаром же стал наборщиком. Работа при политотделе — даже на технической должности — подразумевала активное участие в комсомольской и общественной жизни. Известно, что Михаил входил в агитбригаду, занимался художественной самодеятельностью. Личная жизнь его тоже была успешной — женился довольно рано, но счастливо…
В 1939-м его призвали на срочную службу, и путь ему лежал дальний — в город Владивосток. В то время бурно развивались советские ВМС: совсем недавно, 11 мая 1937 года, Северная военная флотилия была преобразована в Северный флот, а немногим более чем двумя годами раньше, 11 января 1935 года, Морские силы Дальнего Востока были переименованы в Тихоокеанский флот. Туда, на Тихий океан, и получил назначение Михаил.
Можно думать, что ему пришлось пережить некоторое разочарование: вместо романтической службы на боевом корабле ему была предложена (в армии «предложение» — это приказ, и выбирать не приходится) служба на берегу. Краснофлотец Крыгин окончил курсы младших командиров во Владивостоке, а затем был направлен в 39-й отдельный батальон местной противовоздушной обороны Тихоокеанского флота. Но тут, очевидно, обратили внимание на его активность и грамотность, и Михаил был направлен на военно-политические курсы, откуда вернулся заместителем политрука. Что это такое — мы уже объясняли.
