«Обстановка продолжала ухудшаться. 23 августа 1942 года немецкие войска прорвали фронт и вышли на подступы к Сталинградскому тракторному заводу. Город горел, началась паника среди жителей и на некоторых участках обороны. Бежавшие из городской тюрьмы уголовники занимались мародёрством, грабили магазины и квартиры. Оперативные группы особого отдела фронта на переправах в этот день задержали около тысячи военнослужащих, без приказа покинувших свои позиции. Все они были в основном из правофланговых соединений 62-й армии, по которым противником был нанесён особенно сильный удар.
Два действовавших на этом участке заградотряда вступили в бой с противником и почти полностью погибли.
В этих условиях в ночь с 23 на 24 августа начальник ОО НКВД Сталинградского фронта Н.Н. Сел ивановский собрал находившихся в городе руководящих работников особых отделов Сталинградского и Юго-Восточного фронтов. На совещании было принято решение сосредоточить силы на выполнении приказа № 227, борьбе с дезертирством и членовредительством, поддержании порядка в городе, особенно на переправах. Решение этих задач возложили на одно из отделений особого отдела, численность которого довели до 60 человек. Это отделение действовало в тесном контакте с областным управлением НКВД, милицией, военной комендатурой города и подразделениями войск НКВД по охране тыла. Начальник тыла фронта возглавил штаб, сформированный из представителей военной контрразведки, территориального органа НКВД, милиции, военной комендатуры. Штаб, в свою очередь, взял под свой контроль плавсредства, создал оперативные группы для несения службы на переправах, патрулирования в городе и проведения других мероприятий.
Общее руководство особыми отделами двух фронтов, оборонявшихся в районе Сталинграда, стала осуществлять оперативная группа во главе с начальником особого отдела Сталинградского фронта»
.
А вот что вспоминал сам Николай Николаевич:
«Мы всеми силами старались хоть как-то воодушевить людей. Помните, был в Сталинграде дом, защитники которого под руководством сержанта Павлова
[265] выстояли в самое суровое время, отбили все вражеские атаки? Честь и слава этим воинам! Не все, однако, помнят, что был ещё дом, тоже выстоявший во время самых ожесточённых уличных боев. Это было здание бывшей водолечебницы. В её подвале размещался особый отдел Сталинградского фронта. Штаб фронта, а после его перебазирования на левый берег Волги — штаб 62-й армии (командующий Чуйков) располагались, как известно, на высоком волжском берегу, под сорокаметровой его толщей. Мы могли бы разместиться там же и быть в безопасности. Но мы остались в городе, вместе с его защитниками жили и работали там под обстрелами и бомбёжками в условиях постоянного боя. Я уверен, что это оказывало на участников Сталинградского сражения воодушевляющее воздействие, ведь люди рассматривали это так: если особый отдел, который знает обстановку лучше, чем другие, не уходит из города, значит, обстановка эта не так уж и плоха. Мы-то, конечно, знали, что положение временами складывалось совершенно критическое, но решили так: пусть погибнем вместе со всеми, но будем стоять до конца»
.
А там, действительно, не было иного варианта, кроме как, говоря словами одного из блистательных русских генералов 1812 года, «стоять и умирать»
[266]. Вот донесение особого отдела Юго-Восточного фронта, переданное наркомом Берией в Государственный Комитет Обороны и Генеральный штаб:
«На участке 62-й армии в течение 22 сентября противник силой до пехотной дивизии при поддержке 70–80 танков во взаимодействии с авиацией вёл наступательные бои в центре Сталинграда, вдоль долины реки Царица, в районе железнодорожного моста и вдоль оврага Крутой, овладел районом элеватора, железной дорогой у 3-й набережной, районом центральной пристани и вышел к Волге.
Таким образом 62-я армия разрезана на 3 части…
На участке 64-й армии противник, наступая, к исходу дня, после тяжёлых уличных боёв с переменным успехом, потеснил наши части и овладел южной окраиной Купоросное и Купоросной балкой. Авиация противника в течение дня небольшими группами самолётов беспрерывно бомбила наши боевые порядки…
Наши части также наносят большие потери противнику. Только в одном районе центра города уничтожено 25 танков противника. <…>»
Делаем паузу и обращаем особое внимание читателя на заключительный фрагмент этого сообщения:
«Работник особого отдела Павлов
[267], проводивший работу в заградотряде 62-й армии, с группой бойцов в 13 человек этого отряда, в районе центральной переправы собрал до 400 бойцов различных частей и повёл их в бой.
Заградительными отрядами 62-й и 64-й армий за сутки задержано 659 человек, из них расстреляно перед строем 7 трусов и 1 членовредитель. Арестовано 24 чел., в числе которых: шпионов — 1, изменников Родины — 3, трусов — 8, дезертиров — 4, членовредителей — 8. Остальные задержанные направлены в части»
.
Информация о деятельности заградотрядов как-то не очень стыкуется с общепринятым представлением о пулемётчиках, безжалостно расстреливавших дрогнувшие в бою подразделения. Хотя иные командиры возлагали на заградительные отряды излишние надежды… Но о том — чуть дальше.
28 сентября Ставка пересмотрела своё решение полуторамесячной давности, и оба фронта, Юго-Восточный и Сталинградский, перешли непосредственно в её подчинение, а каждый из них отныне получил собственное командование. Притом Юго-Восточный фронт превратился в Сталинградский, а бывший Сталинградский стал именоваться Донским фронтом. Генерал Ерёменко фактически остался на прежнем месте, тогда как командующим Донским фронтом стал генерал Рокоссовский.
Можно понять, что, оставаясь начальником особого отдела Сталинградского фронта, у генерала Ерёменко, старший майор госбезопасности Селивановский руководил и особым отделом Донского фронта. Как и раньше — Юго-Восточного и Сталинградского.
А теперь — касательно заградотрядов и военачальников.
«24 октября 1942 г. Особый отдел НКВД Донского фронта направил в НКВД СССР донесение: “Командующий генерал-лейтенант Рокоссовский приказал заградительные отряды 66-й армии продвинуть вплотную к боевым порядкам наступающей пехоты”.
Отдавая такой приказ, К.К. Рокоссовский отмечал, что пехота, несмотря на приказы, не поднимается в атаку. Поэтому он поставил перед заградительными отрядами задачу заставить пехоту наступать.
В этот же день Д.П. Берия направил записку И.В. Сталину, в которой просил срочно отменить приказ К. К. Рокоссовского, поскольку “при огневой насыщенности позиций противника и необходимости ходить по боевым порядкам, поднимая под огнём пехоту, заградительные отряды в один-два дня перестанут существовать”»
.
