* * *
Трудно найти хотя бы одно историческое описание оспы, в котором не встречалось бы слово «грязь». В девятнадцатом веке оспу повсеместно считали болезнью, вызванной грязью, то есть подразумевалось, что это болезнь бедняков. Согласно теории нечистот, практически все заразные заболевания вызывались дурным воздухом, отравленным испарениями экскрементов и гнили. Антисанитария, царившая в бедных кварталах, угрожала среднему классу, и он ставнями закрывал окна от ветра, дувшего со стороны трущоб. Считалось, что грязь не только вызывает заболевания, но и способствует безнравственности. «Нечистая! Нечистая!» – в отчаянии сетует героиня «Дракулы», когда обнаруживает, что ее укусил вампир; ее отчаяние вызвано не только судьбой ее тела, но и судьбой души.
Теорию нечистот в конце концов сменила микробная теория, вернее трактовавшая природу заразных болезней, но и теория нечистот не была абсолютно неверной или бесполезной. Нечистоты, текшие по городским канавам, определенно способствовали распространению болезней, хотя оспа и не относилась к их числу, и санитарные реформы, проведенные под влиянием теории нечистот, помогли резко уменьшить заболеваемость холерой, тифом, чумой. Обеспечение чистой питьевой водой было главным достижением этих реформ. Изменение русла реки Чикаго таким образом, чтобы спускаемые туда нечистоты не попадали в озеро Мичиган – главный источник питьевой воды, оказалось весьма полезным для граждан города Чикаго.
Спустя много лет после изменения русла реки мамочки, которых я встречаю во время прогулок по берегу Мичигана, не слишком сильно волнуются по поводу нечистот. Теперь большинство из нас думает, что природная грязь полезна для наших детишек, но некоторые тревожатся по поводу травы в парках, которую, возможно, обрабатывают токсичными химикатами, а возможно, и нет. Идея о том, что токсины, а не нечистоты или микробы, служат причиной всех болезней, стала весьма популярной среди таких людей, как я. Нас волнуют многие токсины – от пестицидов до фруктозы, содержащейся в кленовом сиропе, но главными подозреваемыми являются бисфенол A, которым покрывают жестяные консервные банки, фталаты, содержащиеся в шампунях, и хлорированный трис в обивках диванов и в матрацах.
На интуитивном уровне я интересовалась токсикологией до того, как забеременела, но с головой погрузилась в нее после рождения сына. До тех пор пока ребенок питается исключительно грудным молоком, мать может пребывать в иллюзии поддержания замкнутой системы, в которой организм ребенка не контактирует с нечистотой ферм и предприятий пищевой промышленности. Охваченная романтическими представлениями о девственно чистом, незапятнанном тельце ребенка, я испытала неподдельное мучение, когда мой сын в первый раз пил воду. «Нечистая! Нечистая!» – кричал мой разум.
«Он был слишком чистым», – сказала одна балтиморская мать о своем сыне, который в раннем детском возрасте заболел лейкозом. Мать обвиняла в заболевании токсичные примеси в вакцине и себя за то, что допустила вакцинацию. Страх, что формальдегид, содержащийся в вакцинах, может вызывать рак, сродни страху перед ртутью и алюминием, так как они прочно соединяются с формальдегидом, причем количество его в вакцинах значительно ниже, чем в других, окружающих нас источниках. Формальдегид содержится в выхлопных газах автомобилей и в сигаретном дыме, в бумажных пакетах и бумажных полотенцах, он высвобождается в атмосферу из пламени газовых плит и каминов. Многие вакцины содержат следовые количества формальдегида, ибо он инактивирует вирусы, и это может внушать тревогу тем из нас, кто ассоциирует формальдегид с мертвыми лягушками в стеклянных банках. В больших концентрациях формальдегид действительно токсичен, но, с другой стороны, он в процессе метаболизма образуется в нашем организме, и количество формальдегида, циркулирующего в нашей крови, больше, чем то его количество, которое мы получаем с вакциной.
То же касается и ртути: ваш ребенок наверняка получает больше ртути из окружающей среды, чем из вакцины. Это верно и для алюминия, который часто используют в вакцинах как адъювант для усиления ее действия. Алюминий содержится во многих материалах, а также во фруктах, выпечке и – да, да! – в грудном молоке. Наше грудное молоко, как выяснилось, загрязнено точно так же, как и окружающая нас среда. Лабораторный анализ грудного молока обнаруживает в нем растворители красок, жидкости для сухой чистки, замедлители пламени, пестициды и элементы ракетного топлива. «По большей части эти химикаты содержатся в микроскопических количествах, – отмечает журналистка Флоренс Уильямс, – но если бы грудное молоко продавали в супермаркетах, то во многих партиях был бы превышен предельно допустимый уровень ДДТ и полихлорированных бифенолов».
Определение токсина может показаться вам удивительным, если вы выросли, привыкнув к его употреблению в контексте замедлителей пламени или парабенов. Несмотря на то что в настоящее время слово «токсин» часто употребляют в отношении рукотворных химикатов, точное значение этого термина относит обозначаемое им понятие к биологическим ядам. Коклюшный токсин отвечает за поражение легких, вызывающее лающий кашель, характерный для коклюша; благодаря токсину кашель продолжается еще несколько месяцев после того, как все бактерии уже были уничтожены антибиотиками. Дифтерийный токсин достаточно мощен для того, чтобы вызывать недостаточность множества органов, а столбнячная палочка продуцирует смертельный нейротоксин. От всех этих токсинов нас теперь защищают вакцины.
Токсоид (анатоксин) – это термин, которым обозначают токсин, лишенный своих ядовитых свойств, но существование класса вакцин, называемых токсоидами, вероятно, не способствует успокоению публики, которая считает, что вакцины – источники токсичности. Защитница прав потребителей Барбара Лоу Фишер постоянно поддерживает эти страхи, называя вакцины «биологическими веществами неясной токсичности», и призывает к применению нетоксичных консервантов и проведению дополнительных исследований «токсичности всех остальных добавок к вакцине» и их потенциально «кумулятивных токсических эффектов». Токсичность, о которой она ведет речь, просто неуловима, так как Лоу Фишер говорит то о токсичности биологических компонентов, то о токсичности добавок, а затем о накоплении, что, вообще говоря, относится уже не к вакцинам, а к токсичности окружающей среды в целом.
В этом контексте страх перед токсичностью сильно напоминает старый страх перед новым названием. Там, где раньше подразумевали грязь с моралистическим оттенком и намеками на греховность плоти, теперь словом «токсический» клеймят химическое зло нашего индустриального мира. Это не значит, что озабоченность загрязнением окружающей среды не имеет под собой никакой почвы, – так же как теория нечистот, теория токсичности основана на вполне аргументированной опасности, – но это значит, что наши мысли о токсичности очень сильно напоминают то, как мы раньше относились к грязи. Обе теории позволяют их сторонникам поддерживать в себе чувство контроля над собственным здоровьем за счет соблюдения персональной чистоты. Для теоретиков нечистот это означало бегство в надежный дом, где шторы и ставни могли отгородить от запаха бедняков и их проблем. Наша версия штор и ставень осуществляется за счет покупки очищенной воды, очистителей воздуха и пищи, которую, как нас уверяют, приготовили в экологически чистых условиях.
