Мое поколение повзрослело в тени эпидемии СПИДа, которая заставила нас поверить не в то, что мы все уязвимы перед болезнью, а в то, что ее возможно избежать, если соблюдать меры предосторожности и ограничивать контакты с другими людьми. «Канцерофобия научила нас страху перед загрязнением окружающей среды, – пишет Сонтаг, – а теперь мы награждены страхом перед загрязнением людей, который неизбежно внушает нам тревога из-за СПИДа. Страх перед причастием и страх перед хирургией, то есть страх крови Христовой или крови соседа. Жизнь, воплощенная кровью и спермой, стала сама переносчиком заразы».
Тревога, порожденная эпидемией СПИДа, пропитала и наше отношение к вакцинации. Иглы, как нас научили на уроках по СПИДу, могут переносить вирус. Само понятие иглы стало «грязным». СПИД показал нам, что наша иммунная система сама является уязвимой и может быть выведена из строя. Вакцины – по той простой причине, что они меняют свойства иммунной системы, – попали под подозрение, так как мы боимся, что они являются потенциально вредоносными агентами, способными привести к аутоиммунным заболеваниям или перегрузить иммунную систему ребенка. Источник страха перед возможной «перегрузкой» иммунной системы можно проследить до СПИДа – до вируса иммунодефицита человека, который, как я усвоила еще в школе, прячется в наших T-клетках, спокойно там размножается, а затем взрывоподобно высвобождается из них, и именно этот взрыв перегружает иммунную систему, как и весь остальной организм. Кроме того, нас тревожит и расстраивает – пусть даже неощутимое и почти концептуальное – присутствие в вакцинах крови других людей и фрагментов их тел. Вырванные из общего контекста, некоторые компоненты, применяемые в производстве вакцин, – человеческий альбумин, фрагменты белков человеческих клеток, остатки чужеродной ДНК – представляются нам мусором, который целенаправленно вводят в наши тела.
Просвещение относительно СПИДа научило нас важности защиты наших тел от контактов с другими телами, и это породило новый вид отчуждения и замкнутости, поглощенность целостностью индивидуальной иммунной системы. Построение, укрепление и поддержка личной иммунной системы стали содержанием культурной одержимости настоящего момента. Я знаю матерей, которые верят, что существуют адекватные альтернативы вакцинации, и воображают, что воспитывают детей с превосходной иммунной системой, которая может уберечь от заболеваний. Коклюш, как полиомиелит, гемофильная инфекция и ВИЧ, может протекать бессимптомно. Когда я спросила одну свою подругу, как она будет себя чувствовать, если ее ребенок заразится такой бессимптомной болезнью, а потом заразит человека, более уязвимого, который будет сильно страдать, она удивленно на меня посмотрела, а потом сказала, что о такой возможности она просто не задумывалась.
«Не является ли иммунная система по своей сути новой инкарнацией социального дарвинизма, которая позволяет людям разного “качества” отличаться друг от друга?» – спрашивает антрополог Эмили Мартин. Она считает, что ответ должен быть утвердительным. Некоторые участники проведенного ею исследования проявляли качество, названное Мартин «иммунным мачизмом», говоря, например, что их иммунная система «даст пинка» любой инфекции. Один из испытуемых, со слов Мартин, предположил, что «вакцины нужны людям с низким уровнем жизни, в то время как вакцинации лишь испортят нормальный иммунитет представителей среднего и высшего классов общества». Даже если допустить, что иммунная система некоторых людей действительно может направо и налево «раздавать пинки», вакцинация во многих случаях представляет наибольшую опасность как раз для людей со скомпрометированной иммунной системой. Те из нас, кто страдает нарушениями иммунитета, зависят от людей с более здоровой иммунной системой, и именно эти люди защищают нас от заражений.
«СПИД – это проблема всех и каждого», – заявил в 1987 году вице-президент Красного Креста, несмотря на то что СМИ, как заметил журналист Ричард Голдстейн, представляли среднего американца как свидетеля эпидемии, для которого нет опасности заразиться. Я сама была в таком положении, когда мне предлагали смотреть на СПИД как на проблему гомосексуалистов и африканцев. Подразумевалось, что эта болезнь случается с другими людьми, с людьми нехорошими и нечистыми. То, что такое отношение касается не только СПИДа, стало очевидным после того, как поднялась волна возмущения по поводу вакцинации новорожденных от гепатита B, еще одного заболевания, которое передается с кровью. Вакцину против гепатита B часто упоминают как пример абсурдности действий общественного здравоохранения, которое вакцинирует новорожденных детей против заболевания, передающегося половым путем.
«Зачем делать мишенями два с половиной миллиона невинных новорожденных и маленьких детей?» – спрашивает Барбара Лоу Фишер, рассуждая о вакцине против гепатита B. За словом «невинных» прячется намек на то, что в защите от болезни нуждаются только те, кто невинными не является. Всем, кто рос во время эпидемии СПИДа, внушали идею о том, что СПИД является наказанием за гомосексуальность, половую распущенность и пристрастие к наркотикам. Но если болезнь – это наказание, то она может быть наказанием исключительно за то, что человек просто живет.
В детстве я однажды спросила отца, какая причина вызывает рак. Он долго молчал, а потом ответил: «Жизнь. Причина рака – жизнь». Я считала это искусной уловкой, до того как прочитала книгу Сиддхартхи Мукерджи по истории рака, в которой автор утверждает, что не только жизнь вызывает рак, но что рак – это и есть мы. «Если обратиться к сущностной молекулярной основе этой болезни, – пишет Мукерджи, – то мы увидим, что раковые клетки чрезвычайно активны, отличаются высокой способностью к выживанию, цепкостью, плодовитостью – короче, это весьма изобретательные копии нас самих. И это не метафора».
* * *
На четвертый день рождения я подарила сыну роскошное иллюстрированное издание «Алисы в Стране чудес», но очень скоро до меня дошло, что подарок я сделала не ему, а себе. Уже в самом начале книги, когда Алиса состязается в остроумии с додо, мой сын откровенно заскучал. Замешательство и растерянность Алисы, которые, как мне думалось, многое скажут моему сыну о переживаниях ребенка в мире взрослых, вместо этого научили меня ориентироваться в мире информации. Заблудиться в Стране чудес – это значит многое узнать о незнакомом предмете, прочувствовать его на собственном опыте, а всякое исследование неизбежно приводит в норку кролика. Я провалилась в нее в своем исследовании иммунизации; я падала, падала и падала, и пропасть оказалась намного глубже, чем я могла предполагать. Я пролетала мимо полок с книгами, прочесть которые у меня не было ни малейшей надежды. Как и Алиса, я уперлась в запертую дверь. «Выпей меня!» – кричал мне один источник. «Съешь меня», – говорил другой. Они оказывали на меня противоположные действия – я росла и уменьшалась, верила и не верила. Я плакала, а затем обнаруживала, что плаваю в собственных слезах.
В самом начале моих изысканий я прочитала статью о трех случаях потенциального причинения вреда в результате вакцинации, по поводу которого состоялись многочисленные суды, пока наконец дело не было доведено до конца. Эти три случая были выбраны как образцово-показательные из более чем пяти тысяч подобных случаев, рассмотренных судом США для федеральных исков, известным в народе под названием «вакцинный суд». На этих трех случаях сформировался прецедент рассмотрения дел, связанных с решением вопроса о том, вызывают ли вакцины аутизм.
