И наконец, пришел черед ирландца Пирса Броснана. Он уже вовсе перестал оглядываться на ставшие старомодными романы Яна Флеминга и лепил своего Бонда — метросексуального и политкорректного. Сыграв в четырех картинах — «Золотой глаз» (1995), «Завтра не умрет никогда» (1997), «Целого мира мало» (1999) и «Умри, но не сейчас» (2002), стареющий и все более слащавый Броснан уже начал достаточно серьезно раздражать зрителей. Не столько боец, сколько фотомодель, обилием позвякивающих на нем дорогих вещиц, которые ему приходилось рекламировать, он в каждой следующей серии все больше походил на Остапа Бендера, совершающего переход через румынскую границу.
НОВОГО БОНДА ЗВАЛИ КРЕЙГ… ДЭНИЕЛ КРЕЙГ.
И родилась новая экранизация — то самое «возвращение к истокам», «Казино «Рояль», где все всерьез, а Бонд впервые стал блондином (хотя горячие головы прочили на эту роль негра, но до этого дело пока не дошло). Нового Бонда звали Крейг. Дэниел Крейг. 38-летний светловолосый актер невысокого роста, положивший на лопатки целую когорту красавцев от Джуда Лоу до Колина Фаррелла, преодолевший неприятие бондовских фанов и подписавший десятилетний контракт сразу на несколько серий, стал более суровым внешне, но более чувствительным внутренне.
При этом создатели фильма отчетливо сместили акцент с лица на тело: пожалуй, еще ни в одном фильме Джеймс Бонд не показывал столько своей шпионской плоти. Даже в переходящей из серии в серию сакраментальной пляжной мизансцене из океанской волны выходила, соблазнительно сверкая влажной кожей, не очередная красотка, а сам герой в небесно-голубых плавках.
Более того, в продолжении (чего тоже еще никогда не было) «Казино» — «Кванте милосердия», вышедшем в 2008 году, Бонд-Крейг продолжает убиваться по своей возлюбленной, убитой в предыдущем фильме, и положенного вроде бы по традициям франшизы романа с героиней Ольги Куриленко у него не возникает. Держатся они друг с другом довольно холодно, так что Ольга Куриленко вполне может войти в историю как первая девушка Бонда, которой каким-то чудом удалось с ним не переспать.
Чем же он так всех покорил, этот агент 007, что и спустя 40 лет продолжает собирать полные залы и приносить своим создателям десятки и сотни миллионов? Писатель Ян Флеминг не ведал, что творил один из самых живучих мифов ХХ века. Он лишь интуитивно уловил запросы коллективного бессознательного своих современников и соотечественников. Кино же поставило миф на поток, превратив его в бренд.
Идеалом Флеминга, когда он сочинял свои истории про супершпиона-суперденди, был реальный первый денди английской истории — друг принца Уэльского и будущего короля Георга IV Джордж Брюммель, прозванный Красавчиком. Жил он давно, на стыке XVIII и XIX веков, и оставил о себе память как о законодателе мод, человеке, привившем английскому двору стиль и вкус. Красавчик Брюммель носил, пил и курил все самое лучшее и стильное, неизменно подчеркивая разницу между неброской изысканностью аристократа и «сделайте нам красиво» нувориша.
Отставной разведчик Флеминг, надо отдать ему должное, был человеком начитанным, а потому знал историю Брюммеля. А то, что подобные пижоны могут войти в моду, подсказала простая интуиция. Англия начала 1950-х с ее продуктовыми карточками, безработицей и прочими тяготами послевоенной жизни нуждалась в образцах чего-то прямо противоположного. Уже не Флеминг — Шон Коннери вспоминал: «Люди устали от войны, карточек, серости жизни и подержанных вещей. Им был нужен герой, который носит красивые костюмы, раскатывает на шикарных машинах, пьет тонкое вино и неизменно находится в компании красавиц».
БОГИНИ, ЖЕНЩИНЫ-ВАМП, КОШЕЧКИ, СТЕРВЫ, ШЛЮХИ (НО ВЫСОКОКЛАССНЫЕ) — ЭТО СКОЛЬКО УГОДНО. НО МИССИС БОНД — АБСУРД, НОНСЕНС!
А с учетом самой преданной и многочисленной части киноаудитории, женской, — еще и непременно холостой. Только однажды нестареющий мачо и «ходок» Бонд позволил затащить себя под венец. Но об этом опрометчивом шаге забыли так же быстро, как и об актере Лазенби, сыгравшем в тот раз агента 007. Потому что обручальное кольцо ставило точку на досье суперагента. Богини, женщины-вамп, кошечки, стервы, шлюхи (но высококлассные) — это сколько угодно. Но миссис Бонд — абсурд, нонсенс! Так что литературный агент 007 с самого начала был задан как идеал, кумир, человек-стиль определенного времени и определенной социальной прослойки. Однако вкусы и моды меняются, и сохранять спустя десятилетия агента 007 таким, каким он грезился реальному агенту-неудачнику 50-х, к тому же закомплексованному из-за своего неаристократического происхождения, было бы самоубийством. Поэтому Бонда на экране постоянно подновляли согласно веяниям времени. Часы Rolex, которые носил литературный Бонд, заменили на более раскрученные к тому времени Omega, элитарный британский Aston Martin — сначала на Lotus, а потом, к ужасу англичан, и вовсе на BMW, а потом — к еще большему ужасу — Бонда посадили (пусть и временно) вообще в Ford Mondeo.
Костюмы последние Бонды (до Крейга) носили исключительно от Brioni, а пили что придется. Потому что кино — это шоу-бизнес, а сотни миллионов при всем желании не приучишь заказывать шампанское Dom Perignon урожая 1953 года, как и сухой мартини исключительно на джине Sapphire Bombay. Да еще «взболтать, но не смешивать»!
А в последних фильмах бондианы ХХ века супермачо Бонда вынуждали считаться со стальными бизнес-леди, дипломированными специалистками и даже шефом в юбке миссис М, на которых не действовали все его десятилетиями отточенные мужские заходы. Заядлого курильщика Бонда (Флеминг, кстати, тоже дымил, как паровоз) загнали за флажки унизительных табличек No smoking. Любителя утонченной экзотики Бонда гоняли по превращенным в туристский проходной двор Карибам и Ривьере, не говоря уж о затоптанных Турции и Греции. Гурмана Бонда пичкали фастфудом. Скрытого расиста Бонда окружили коллеги-профи всех цветов кожи. Британский сноб-имперец Бонд оказался в «глобальной деревне», где тон задавала единственная сверхдержава и где аристократизм и традиции нужны, как банщику латынь.
Единственное, что было способно дать агенту 007 жизнь поистине вечную, — это миф. Пока в мире остаются зло, какое бы обличье оно ни принимало, а также люди, не удовлетворенные своим нынешним существованием, всегда будет нужен он — неотразимый красавец, везунчик, позер, душка, вечный победитель и спаситель. Перефразируя Вольтера, если бы Бонда не было, его следовало бы выдумать.
Но все же не Бондом единым жив этот миф. Один — пусть и супершпион — не может воплотить в себе все его грани. Кино про шпионов делали и всерьез, не только неукоснительно блюдя расстановку идеологических и политических акцентов, но и на всю катушку используя жанровые возможности материала, позволяющие изготовить занимательное зрелище для самой широкой публики, а уже заодно и промыть ей мозги. Здесь и противостояние сильных характеров, и мимикрия героя в чужой среде, и попытка выдать себя за другого: прекрасное поле для деятельности сценариста, режиссера, оператора, актера. Неудивительно, что именно суровая эпоха «холодной войны» оказалась крайне благоприятной для буйного цветения шпионского жанра.
Помимо узких специалистов, стихии шпионажа и сопутствующих ей всемирных скандалов отдали дань такие мастера-эстеты, как Альфред Хичкок («Секретный агент», «Топаз»), Фриц Ланг («Шпионы»), Иштван Сабо («Полковник Редль») и Кен Рассел («Мозг ценой в миллиард долларов»). Последним из больших стал Эрик Ромер, неожиданно снявший незадолго до смерти «Тройного агента». Мату Хари играли Грета Гарбо и Жанна Моро. В шпионской теме изначально заложено много комического, так что на самом деле ее жанровый диапазон гораздо шире, чем может показаться. Но даже взятая в комедийном регистре, тема разрабатывалась обстоятельно и основательно; время расцвета кинокомиксов, анимаций и пародийных сериалов еще не пришло.
