Да уж, тут трудно спорить.
Только вот мужские глаза сейчас обещали отнюдь не райское наслаждение. Несколько минут назад думала о том, что он меня забыл, а сейчас жалею, что это не так.
Боюсь, мои проблемы только начинаются…
Глава 14
Феликс
Сознание медленно возвращалось ко мне. Что-то мерзко пищало над ухом, отдаваясь колокольным звоном в башке, еще и где-то вдалеке, как в тумане, услышал женские голоса:
— Как он, Наташ?
— Все в порядке, — тишина, лишь только писк над ухом раздражал, как муха назойливая. — Да вы не переживайте, Анжелика Сергеевна, — и снова молчаливая пауза, а я попытался глаза открыть. — Придет он в себя, парень крепкий. У него показатели, как у космонавта.
Малинка. Точно она. Только почему неизвестная мне Наташа называет мою Малинку Анжеликой Сергеевной? Какая-то хрень, не иначе, еще и этот писк над ухом уже реально бесит. Наверное, это мое больное воображение играет со мной злую шутку.
Я слышал, что наркоз может вызывать галлюцинации, но не так же явно, почти ощутимо.
Мне уже даже на больничной койке мерещится Малинка. Ее голос. Ее запах.
Это просто какое-то дикое наваждение.
Последнее воспоминание — засада, выстрелы и обжигающая боль в боку.
Дальше провал. Полный. Только туманные картинки, которые были то ли явью, то ли сном. Хрен поймешь.
На секунду пришел в себя в скорой, услышал:
— Везем огнестрельное. Большая кровопотеря.
И тогда подумал: «Бля, они должны были ментам сообщить. Надеюсь, Руслан все уладит».
Потом слишком уж туманно помню, как меня поднимали в операционную. Я уже был под препаратами, которые мне кололи в скорой, а теперь белый потолок, какая-то яркая лампа сверху и укол в вену.
Мне показалось, что я сдох, потому что тела не чувствовал. Но голоса остались.
И среди них был голос Малинки…
А потом пустота. Без воспоминаний, ощущений и прочей фигни.
Но сознание было при мне, болталось где-то на грани. И я попытался соединить тело и мозги. До кучи.
Не получалось, мать его!
Сейчас, раз я слышу голоса и даже могу пальцами шевелить, значит, в себя прихожу. Жив. Не сдох еще. А значит те, кто стрелял в меня сегодня, ответят по полной программе. Хотя сегодня ли? Сколько времени прошло?
Открыл глаза — приборы, трубки из рук и милая медсестричка с улыбкой на устах:
— Доброе утро!
— М-мм, — это единственный звук, который удалось выдавить из себя — жуткая сухость в горле, а язык как каменный.
Да уж, силы я свои переоценил, но самое главное — живой. Выкарабкаюсь обязательно, а пока отдохну. Сам же недавно мечтал — чем не повод дать своему организму полностью восстановиться?
К вечеру меня перевели в палату. Я даже встал, несмотря на причитания врача.
— Ну куда?! — орал паренек, когда я, держась одной рукой за стеночку, другой за бок, двигался медленно к выходу из палаты.
— В туалет, — буркнул, игнорируя и вопли доктора, и дикое головокружение.
Пусть кровищи и потерял дофига, но живой, а это главное. И взбешен настолько, что злость гоняет адреналин по крови. Это добавляет сил.
Я не инвалид, чтобы со мной нянчились. И утки свои могут себе в задницу засунуть. Даже аппетит проснулся, правда, тут же пропал, когда в палату зашел Руслан. Друг остановился напротив моей койки и внимательно просканировал. Твою мать! Я это, живой и почти невредимый. А Руслан как будто призрака увидел.
Хрена с два, от меня так просто не избавиться.
— Передай Савелию, — я отставил тарелку с вилкой на тумбочку, — что он — труп.
— Я бы на твоем месте не горячился, Феликс, — мой друг вздохнул, правда, взгляд так и не отвел.
— Ты не на моем месте! — я взревел и даже дернулся вперед, правда, тут же скривился, хватаясь за бок.
— Успокойся, — Руслан, как обычно, был сдержан. — Я разберусь, обещаю.
— О встрече знали только ты и он, — не хотелось мне этого, но по-другому, увы, он не поймет ход моих мыслей. — Я попал в засаду прямо на дороге, почти возле места встречи. Ты по телефону сказал, что приедешь через двадцать минут, — намерено сделал паузу, не сводя взгляда с мужчины. — Приведи мне хоть один аргумент, почему я сейчас должен успокоиться и не начинать военных действий.
— Значит, знал кто-то третий, — Руслан засунул руки в карманы, отходя к окну. — Савелий уже не тот, каким был в девяностые, — отошел к окну, а потом повернулся ко мне лицом, опираясь пятой точкой о подоконник. — Нахрена ему это нужно? Все знают твой нрав, — усмехнулся, качая головой из стороны в сторону. — Бешеный!
— Знают, — согласился я. — Но Савелию вряд ли есть до этого дело.
— Феликс, — покачал головой Руслан, — ты хоть представляешь, на что подписываешься? Завалить вора в законе, хоть и бывшего, ты всегда успеешь, а вот последствия разгребать… — Руслан запнулся и потер переносицу. — Это себе дороже, — уже спокойнее закончил и снова на меня уставился. — Пока мы не удостоверимся, что это он, не стоит действовать на эмоциях.
— Какие эмоции, мать твою? — я все-таки поднялся, мечтая об уколе обезболивающем. — Или мне на тебя думать, если не на этого старого хмыря?
— Феликс, я разберусь, а ты пока не делай лишних телодвижений. Вдруг швы разойдутся? — Руслан со своим привычным спокойствием чуть приподнял один уголок губ и кивнул на мой бок. — Сейчас мои ребята занимаются покушением, — я скривился, а Руслан, видимо, по выражению моей физиономии все понял, предупреждая последующий вопрос: — Самые проверенные ребята.
Это все лирика и тупые предположения, а мне нужна была конкретика. На друга думать не хотелось, да и фигня это, самый что ни на есть настоящий бред. Он не подставит, в отличие от старого лиса. “Нет человека — нет проблемы”, — по-моему, любимый девиз Савелия.
Козел старый, хоть и авторитетный, только вот со мной дал промах. Зря он решил таким способом списать меня со счетов — теперь точно узнает, за что меня бешеным прозвали.
— У тебя неделя, — выпалил, глядя другу прямо в глаза. — А потом я начинаю войну.
Руслан впечатлился. Заверил повторно, что разберется, а я только сейчас понял, как устал. Здоровый сон, симпатичная медсестричка, которая уже полдня мне глазки строила. Только вот мне плевать, потому что в башке до сих пор сидит образ Малинки.
Черт, неужели померещилось? И голос был не ее?
Марина… Хотя я уже сомневаюсь, что девушка не соврала насчет имени.
Ладно, с этим разберемся позже, а пока надо подумать, что делать с тем дерьмом, которое творится вокруг.
