Леша обошел диван и сел рядом со мной.
— Михаил Юрьевич, — сказал он, — парней не просто убивали — их казнили. Казнили по-американски, с помощью инъекции, применяемой в Штатах. Это смертный приговор, но без суда и следствия. Двое уже погибли, остался только ваш сын и Дмитрий Бондарев.
Гончаров задумался, даже вроде не слышал последние слова Леши.
— Спасибо за содержательную беседу, — Михаил Юрьевич поднялся с кресла и направился к двери.
— Но… — попыталась я возразить.
— Ивонна, — повернулся он ко мне, — хватит разговоров по душам. Если вы попытаетесь вытянуть ту историю, будет плохо. Убийство журналистки расследуйте, сколько хотите, но не более. Вы же все знаете, кто я и что могу сделать.
Глава 16
После ухода Гончарова в квартире воцарилось молчание, только постукивание Лешиных пальцев по подлокотнику дивана и было слышно.
— Вам не показалось?.. — начал Ботаник.
— Что он как будто догадался о чем-то? — продолжил Леша и посмотрел на меня.
Я кивнула. Действительно, уж очень как-то быстро Гончаров свернул разговор. Вот только на каком именно моменте? После каких слов? Ладно, об этом еще подумаем. Твою же мать, о многом надо подумать! Но лучше по порядку.
— Итак, что мы имеем? Десять лет назад квартет придурков, у которых сильно чесались яйца, изнасиловали Карину Лебедеву…
— Ивонна Сигизмундовна… — немного с осуждением протянул Ботаник.
— Ну а что? Я называю вещи своими именами. Так вот! — я расхаживала из угла в угол, совсем как Леша недавно. — Теперь двое из них мертвы. И почему-то учитель тоже, хотя, если принять твою версию, — ткнула пальцем в бывшего, — то он действительно скончался от инфаркта и был просто связующим звеном. Клементьев сказал, что Игнатович и Ильченко были торчками, но он и подтвердил наличие в крови первого павулон, который не относится к наркотическим веществам. А кровь Ильченко проверяли не досконально. И если Лебедева, которая Марина, интересовалась «техасским коктейлем» и смертью этого парня, то значит — она что-то знала, чего не знаем мы. Остались еще двое. Мы связали ту историю со смертью Марины из-за ее последних слов о торжестве справедливости. И если это так, то единственный, кому было выгодно…
— Гончаров, — сказали одновременно Леша и Ботаник.
— Еще на повестке дня остается загадочный и неуловимый любовник, которого никто никогда не видел и о котором никто ничего не знает. Так что? — остановилась я, посмотрев сразу на Лешу, потом на Ботаника. — Чем займемся?
Они тоже переглянулись, а потом бывший сказал то, что я и сама хотела предложить:
— Предлагаю поговорить с врачом Макарова, он же в больнице умер. Потом бы все-таки сделал ставку на хахаля Марины, он бы нам многое смог поведать, наверное.
Ботаник достал телефон и начал кому-то звонить.
— Екатерина Васильевна, здравствуйте, — вежливо сказал он в трубку. Молчание. — Да… — я не слышала, что говорит неведомая дама, но подозревала, что это жена Макарова. — Я хотел у вас спросить, в какой больнице лежал ваш муж… Вот как, спасибо.
Стандартное прощание, и Ботаник положил трубку. Умняшка, даже номером обзавелся на всякий случай.
— Ну что там? — спросил Леша.
— Кардиологический центр. Фамилия врача Лирецкий. Я пока найду номер и позвоню туда. Узнаю, работает ли он сегодня.
Наверное, такую гордость, какую я сейчас испытывала, испытывает мать, отпрыск которой добивается небывалых успехов. И это все за несколько дней! Парню просто нужна была шоковая терапия.
— Ивонна, ты смотришь на него так, как будто влюбилась, — задумчиво протянул Леша.
— Нет, только если чуть-чуть и исключительно по-человечески. Но преемник у меня будет достойный, еще чуть-чуть натаскать и…
— В смысле преемник? — Леша спросил слишком спокойно. Знала бы я его первый день, подумала бы, что он просто так спрашивает. Но равнодушный тон говорил о том, что он уже все сопоставил и понял. А это завершающий вопрос.
— В смысле, — сказала я тихо, чтобы Ботаник не услышал, — мне нужно на кого-то фирму оставить.
Я ожидала вопросов, но их не было. Даже как-то обидно немного стало.
— Тогда я голосую «за», если мой голос учитывается.
Ну разве я сама этого не хотела? Чтобы все было вот так? Хотела… Что же теперь так царапает от этого равнодушия?
— Едем? — спросил Ботаник, положив трубку. — Лирецкий Василий Степанович сегодня на дежурстве до утра. Извините, я сказал, что из полиции, — посмотрел он Лешу, видимо, вспомнив, какое волшебное воздействие на граждан имеет удостоверение.
Бывший только махнул рукой и сказал:
— Ничего. Едем.
К кардиоцентру мы подъехали через полчаса. Часы уже были неприемные, но нас пропустили. Конечно, как и предположил Ботаник, благодаря удостоверению мента.
Мы беспрепятственно поднялись на второй этаж и вошли в ординаторскую. Василий Степанович лежал на кушетке, но тут же подорвался, увидев нас, и сказал:
— Здравствуйте!
Мы тоже поздоровались, и Ботаник тут же взял инициативу снова в свои руки:
— Мы из полиции, хотим поговорить об одном из ваших пациентов.
— А постановление у вас есть? — спросил врач.
— Постановление мы возьмем в течение суток, но в ваших же интересах, — Ботаник так ловко начал играть словами и статьями, что я сама забыла, как нужно говорить, — что мы начнем сотрудничать. И это не повлияет на вашу репутацию.
Лирецкий задумался, а потом сказал:
— Хорошо, что вас интересует?
— А нас интересует, — Леша уселся на стул напротив врача. Пауза затягивалась.
— И?..
— Сколько вам заплатили, чтобы вы оформили смерть Макарова под инфаркт?
Василий Степанович, казалось, целую вечность хлопал глазами, но потом взял себя в руки и ответил:
— Послушайте, я даже не знаю, кто такой Макаров, но судя по вашим словам, он был одним из моих пациентов. И ваши беспочвенные обвинения… Извините, но это меня оскорбляет.
Лирецкий вроде не лгал, он действительно не понимал, что мы от него хотим. А Леша, конечно, тоже хорош! Сейчас этот врач нас выставит отсюда и будет прав.
— Извините, — сказал Ботаник, взявший на себя роль «хороший полицейский», — мы не хотели вас оскорбить. Может, вы вспомните Макарова Сергея Сергеевича, поднимите карту? Пожалуйста.
— Без постановления? — снова блеснул познаниями Василий Степанович.
— Какие все кругом юридически подкованными стали! — рявкнул Леша.
— На минуту, — сказала я ему и кивком указала на дверь.
Мы вышли в коридор, но настроения бывшему это не прибавило. Он посмотрел на меня и спросил, коротко и малоинформативно:
