Из остановившейся рядом с нами машины вышел Мазур. Я посмотрела на Ботаника и кивнула, одними губами произнеся: «Фас!»
Он кивнул и уверенно направился к Александру Ивановичу. Если я ошиблась, то мы будем выглядеть полными идиотами, а Мазур пошлет нас куда подальше.
— Ты отлично справилась, — шепнул Леша мне на ухо, тоже наблюдая за Ботаником. — Он отличный юрист, только уверенности ему не хватало, а ты ему дала это. Не подведи до конца.
Последняя фраза царапнула где-то внутри, и я спросила:
— Как подвела тебя? Или разочаровала?
Леша притянул меня за талию и ответил совсем недвусмысленно:
— Ты не можешь меня разочаровать. И я понял: если любишь человека, то должен его отпустить. А я тебя люблю и не хочу казаться эгоистом, поэтому уезжай, если так надо.
Может, я становлюсь тряпкой, но глаза защипало. Нет, пусть это будет ветер, а не сантименты.
Снова начал накрапывать дождь, так что я могла расплакаться, списав слезы на погоду. Больно, очень больно…
Глава 22
Мы привычно заняли свои места. Леша на диване, я в кресле напротив него, а Ботаник у окна.
— Он не придет, — сказал бывший. — Надо было там с ним говорить.
— Придет, — уверенно сказал Ботаник. — Может, он не самый хороший человек, но люди, подобные ему, слов на ветер не бросают.
Уже час прошел, как мы приехали с кладбища, где мой протеже договорился о встрече с Мазуром. Можно было остаться и не выпускать его из вида, но Мажор бросал в нас такие взгляды, что я даже удивилась, как это он не позвонил папочке и его ребята в черных костюмах не попросили нас удалиться с похорон.
— Как думаешь, — посмотрела я на Ботаника, — он понял?
— Конечно, и даже не пытался сыграть удивление.
— Тогда точно не придет, — снова повторил Леша.
Но едва он произнес фразу, как домофон громко оповестил о приходе гостей. Бывший поднялся и вышел в коридор. Через пару минут вернулся в компании Мазура и… А что Мажор тут делает? Моральная поддержка? Это вряд ли.
Они обвели нас взглядом и сели на диван, причем оба чувствовали себя вполне уверенно. Леше сидячего места уже не хватило, поэтому он просто облокотился на стену.
— И как вы догадались? — первым начал разговор Мазур.
— Вот именно, мы просто догадались, — сказала я. — По сути, я просто зацепилась за слова Игоря Михайловича, — кивнула на Мажора, — о том, что вы не единожды забирали Ильченко от репетитора. Значит, вы, Александр Иванович, могли знать Лебедеву, хоть во время печального события и находились за границей. Просто больше не на кого было думать.
— Догадаться-то догадались, но не докажете. Единственный свидетель сегодня опустился на два метра под землю, — развел руками Мажор.
Мазур выложил на стол какой-то прибор и пояснил:
— Это заглушка, записать наш разговор вы не сможете.
— Мы и не собирались, — вступил в разговор Ботаник.
— Тогда я приступлю, — Александр Иванович откинулся на спинку дивана и стал неторопливо говорить, закрыв глаза: — Я действительно знал Карину. Красивая девочка, такая милая, она как будто светилась изнутри. Да, Ильченко запал на нее первым, но не думаю, что планы у него были такие же невинные, как у меня. Месяц я просто смотрел на нее, а потом подумал: «Эх, была не была». Я подождал ее возле подъезда Макарова, так, чтобы не столкнуться со Стасом, и предложил прогуляться. Я был уверен, что она откажется, но она, черт возьми, согласилась. Мы встречались изредка, просто говорили и гуляли. Никто не знал об этом. Я стал меньше контактировать с друзьями, поэтому упустил момент, когда планы Ильченко стали извращенными. Я уехал. Наверное, не надо было… Я десять лет виню себя за тот отъезд.
— Почему вы так долго ждали? — спросил Леша.
Мазур открыл глаза и посмотрел на него:
— Сначала я думал, что ничего уже не изменишь. Что сделано, то сделано. Но с годами не отпустило, а какое-то черное чувство все больше и больше разрасталось в груди. Вот вы когда-нибудь любили так, чтобы понимать: это на всю жизнь, такое не вытравишь, не вырвешь, не забудешь?
Леша кивнул, хотя я считала, что вопрос был риторическим.
— Давайте оставим лирику. Никакая любовь не оправдывает три убийства, — прервала я философию Мазура.
— А вы не романтик, — усмехнулся он. — Только я никого не убивал. План мести родился неожиданно, и Бондарев сам мне в этом помог. Два года назад я приехал из Израиля и встретился с ним. Выпили, поговорили. Он мне и рассказал тогда под градусом, как они втроем изнасиловали ее. Не знаю, как у меня хватило сил дослушать до конца и не придушить его прямо в ресторане. И тут он мне заявляет, что Стас начал сдавать позиции. Он звонил Диме, едва ли не плакал в трубку, хотел покаяться и все в этом роде. И тут я понял: надо просто тонко намекнуть, что от нариков могут быть проблемы, за дозу они могут выболтать все и потопить корабль. А Диме было что терять, поэтому он ухватился за эту идею, как за спасательный круг. Я во время учебы в университете проходил стажировку в Штатах и там узнал о «техасском коктейле». Подумал, что это очень символично, как казнь за преступление. Да и, если что, собьет следствие со следа, хотя уверен был, что наши патологоанатомы не обратят внимания на сочетание лекарственных препаратов. Я убедил Бондарева, что Егор тоже ненадежный парень, так что с него и началась моя вендетта чужими руками.
— А вы, видимо, хороший манипулятор, — заметила я.
— Главное, знать, куда надавить. А страх за собственную шкуру — это да, хорошая точка давления. Дима был умным парнем, поэтому действовал осторожно. Стаса он убрал только через два года, при этом постоянно того контролируя, чтобы лишнего не сболтнул. Поставлял тому наркоту. Мы иногда созванивались, мне же надо было быть в курсе, хоть в Диминой трезвости в подходе к делу я не сомневался. Но, как известно, даже самые умные люди могут делать ошибки. Я не знаю, где он добывал препараты, но идея с «техасским коктейлем» ему понравилась. И при этом он считал ее своей.
Александр Иванович говорил так, как будто гордился своей схемой. Идеальная месть. Не подкопаться.
— Да вы просто профессор Мориарти, — сказал Ботаник. — Куратор по преступлениям.
Мазур усмехнулся:
— Ради чего люди идут на обдуманное преступление? Любовь, деньги, месть, власть… Мой повод был самым романтичным. И я не безумен…
— Да, вы не безумны, вы просто влюблены, — заключила я, и в квартире повисло молчание, которое нарушил Мажор:
— Я знал, что это Саша. Вернее, догадывался. Еще десять лет назад я случайно увидел его с девчонкой, но промолчал, хоть их взгляды были такими… Блядь, это была любовь. Когда погиб Егор, у меня были предположения. Я связался с Сашей и напрямую спросил. Он не стал юлить, когда я рассказал о своих догадках. Но сдать его я не мог. Я просто догадался, как и вы, предположив мотив.
