— Да лет двадцать уж как.
— Вы, наверное, говорите про отца Агнессы Тарасовны, — снова расплылся в улыбке Леша, хотя тоже опешил от ответа поначалу.
— Ну да… Ох, мужик какой был… А вы про его внука?
— Да, мы про него.
— Тьфу, — сплюнули старушки одновременно. — Опять что утворил этот уголовник?
— Нет-нет, — заверил их Леша. — Мы просто хотим с ним поговорить.
— Ну… Он появлялся, когда откинулся….
— На пару недель…
Наши новые знакомые, даже не спросив, кто мы и зачем ищем Тараса, начали, перебивая друг друга, подносить нам на блюдце сплетни.
— Да, недолго тут перебивался…
— А потом просто пропал…
— Уже долго не появлялся…
— Не, вроде пару дней назад заходил.
— Да ты что, Филипповна!
— Да, Максимовна. Я не уверена, что именно он, ночью дело было.
— Ах, у тебя ж бессонница.
— Да, вот я в окно и видела.
Честно, у меня разболелась голова. Вроде бы Величко появлялся, а может, и нет, у одной из старушек бессонница, вторая страдает от варикоза. А я начну страдать от нервного тика, если еще минуту буду слушать это. А вот Леша терпеливо слушал и даже улыбался. Да, кто-то берет угрозой, а кто-то — обаянием.
Хотя угрожающим он тоже может быть на допросах. Видела своим глазами. Мы, наверное, выслушали все обо всех соседях. Кто не убирает за собаками, у кого дети по ночам плачут, кто во сколько ночью приезжает и на каких машинах, кто какие продукты покупает (надеюсь, это производители полупрозрачных пакетов виноваты, а не почтенные дамы роются в мусоре).
— Извините, — все-таки прервала я их диалог, потому что Леша, кажется, заслушался, хотя, может, и абстрагировался. — Было приятно познакомиться.
— Да-да, — закивали синхронно старушки, а одна, которая жаловалась на ноги, резво подскочила и открыла нам дверь подъезда. — Агнесса дома.
Уж они информационную «утку» точно не подбросят.
Глава 16
Когда мы поднялись на второй этаж, Леша нажал на кнопку звонка и сказал тихо:
— Надеюсь, Агнесса Тарасовна такая же разговорчивая, как и ее соседки.
Еще одной информационной атаки я не выдержу. Пусть разговорчивая, но не настолько. Слушать о соседях нет никакого желания.
В двери повернулся ключ, и мы увидели высокую женщину, удивленно на нас посмотревшую.
— Здравствуйте, — сказал Леша, снова применив в качестве тяжелой артиллерии свою улыбку. — Вы Агнесса Тарасовна?
— Здравствуйте, да, — ответила она звонким голосом, совсем не соответствующим ее возрасту.
Нет, она не была старой. Лет пятьдесят, может, чуть больше. Но в матери Тарасу Дмитриевичу она вполне годилась, что и подтвердила. Мы представились, а потом Леша спросил:
— Мы можем увидеть вашего сына?
— Тарас здесь не живет, — спокойно ответила женщина.
Неразговорчивая. На лице ни капли удивления, как и в голосе. Даже Лешино обаяние как будто на нее не действовало. Но он не сдавался.
— А вы не знаете, где мы можем найти Тараса Дмитриевича?
— Не знаю.
И даже не спросила, зачем мы ищем ее сына.
— Агнесса Тарасовна, — сказала я. — Ваш сын недавно приезжал в наш город, искал актрису Елену Гройсман. Через некоторое время ее убили. Мы знаем, что они были знакомы десять лет назад и промышляли здесь незаконными делами. Но при этом мы поняли, что осужден ваш сын был незаслуженно.
На лице женщины появилось хоть что-то — усмешка.
— Поздно же до вас дошло, — заметила она. — Ладно, проходите, а то соседи уже, наверное, уши греют возле дверей.
Я думала, не дождемся уже приглашения.
— Да ты прирожденный переговорщик, — шепнул мне Леша, пока мы шли по коридору на кухню.
Агнесса Тарасовна рукой указала нам на стулья, а сама остановилась возле окна. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем она повернулась к нам и спросила:
— Что вам нужно от Тараса?
— Спросить, зачем он приезжал к Елене, — ответила я.
— Дурак потому что! — в сердцах воскликнула Агнесса Тарасовна, но тут же снова собралась и добавила: — Любил он ее, думал, что ждет его из колонии, несмотря на то, что эта дрянь моему сыну ни строчки не написала за восемь лет.
Вот тут бы любой следователь сказал, что мотив, скорее, был у матери Тараса, а не у него самого. Хотя хуже отвергнутого мужика может быть только отвергнутая женщина. Любовь иногда оборачивается хрен пойми чем и толкает людей на странные поступки.
— Вы в курсе, что он отсидел за преступление, которое не совершал, — не вопросительно, а утвердительно сказал Леша. — И теперь становится понятно, кого он покрывал.
Да уж, я тоже догадалась. Это даже покруче жен декабристов. Тарас Дмитриевич собственной рукой подписал себе приговор и отправился по этапу. А все из-за чего? А все из-за любви, будь она неладна.
— Да, — кивнула Агнесса Тарасовна. — Это Ленка ударила ту девчонку. Не знаю, что они не поделили. Мой сын не говорил об этом.
— А не причастны ли они с Еленой были к пропаже тела из морга? — спросила я и тут же пожелала провалиться себе сквозь землю.
Уж лучше на сковородке у чертей, чем под таким взглядом. Я думала, что так красноречиво умеет разговаривать глазами только мать Ботаника.
— Нет, — отрезала Агнесса Тарасовна.
— Ваш сын левша? — спросил Леша, хотя это было уже не так важно.
— Да.
— Нам надо с ним поговорить. И будет лучше, если мы сделаем это, не поднимая на уши полицию.
Женщина смотрела на нас долго, но сказала:
— Улица Цветочная, дом восемь, квартира шесть.
— Спасибо.
Провожать нас Агнесса Тарасовна не стала. Мы вышли на улицу, и я сказала:
— Ты молодец. Заметил, что Величко писал левой рукой, а удар нанесен справа.
— Что-что?! — переспросил Леша. — Мне показалось или я не услышал в твоем голосе сарказма? Да я вообще в шоке!
— Придурок! — сказала я и открыла дверь машины, но сесть в салон не успела.
Наверное, суровое сердце следователя растопил мой комплимент, потому что Леша, схватив меня за локоть, привлек к себе и поцеловал в нос. Судя по взгляду, который я получила вроде бы после невинного поцелуя, мысли Леши были отнюдь не о поездке на улицу Цветочную. Что он и подтвердил словами:
— Может, в гостиницу заедем?
— Зачем?
— Ну… Душ примем, жарко же.
