Он поздоровался с Танькой, даже погладил кошака, на что тот довольно заурчал, и, устроившись на диване, заметил:
— Кажется, мы вернулись к тому, с чего начали.
Логичное умозаключение, только Леша пришел к этому выводу еще утром. Опыт не пропьешь.
— И что вы теперь будете делать? — спросила сестрица, глядя почему-то только на Лешу.
— Подождем звонка от полковника. Если режиссер ваш ни при чем, то будем думать. Мотив — вот что нас ставит в тупик. Мы не знаем мотива, поэтому и бродим в темноте.
— Любовь и деньги правят миром и человеком, — глубокомысленно изрек Ботаник.
— Если любовь была мотивом, — сказала я, — то на подозрении Ломакин, который мог знать о шашнях Гройсман с Мажором, но мне его удивление показалось искренним. Если деньги, то на ум приходит только Гончаров-старший, которого Елена вполне могла шантажировать.
— Идеи интересные, но что-то ни в одну из них моя ментовская чуйка не срабатывает, — покачал Леша головой. — Надо начинать все сначала.
Глава 28
— Да уж, — протянула Танька, — тяжела жизнь отечественного сыщика.
Не то слово! А ведь согласно статистике многие преступления так и остаются нераскрытыми. Даже по истечении срока предварительному следствию не дают продолжения.
— Надо думать, к чему вернуться, — сказал Ботаник.
— А почему мы снова зациклились на убийстве? — задал Леша риторический вопрос. — Сразу же рассматривали версию и с несчастным случаем, и с непредумышленным убийством. И забыли, что, скорее всего, ищем близкого Гройсман человека, знавшего ее привычки, рацион питания и аллерген.
— И что ты предлагаешь? — спросила я.
— Думать.
Какой однозначный ответ, блин! У меня и так скоро голова лопнет от мыслей. Так что я хочу не думать, а отдохнуть. Буду, как Скарлетт, думать завтра.
— Ладно, — поднялся Ботаник. — Сегодня ночью Инесса возвращается, так что мне в три часа в аэропорт ехать.
Проводив его, я вернулась в гостиную, и Танька предложила напиться. Леша ее поддержал и начал собираться в магазин.
— Нам коньяк, коту — валерьянки. Гулять так гулять, — махнула я рукой.
Первую бутылку мы уговорили быстро и были еще относительно трезвыми, когда снова кто-то затрезвонил в дверь. Нет, ну это уже перебор. Вырвать эту звонилку с проводами и поставить дверь со звукоизоляцией. Я нехотя поднялась с дивана и поплелась в коридор. Дурацкая привычка не смотреть в глазок. Так бы можно было погасить свет, слиться с интерьером, залезть в шкаф или еще куда-нибудь. Но нет, я распахнула дверь и даже икнула. Нет, коньяк здесь ни при чем, скорее неожиданность. На пороге собственной величественной персоной стоял папа.
— Э-э-э… — выдала я, не зная, что еще сказать.
— Ивонна, ты пьяная, что ли?
Я отрицательно покачала головой, а папа, не спрашивая, вошел в квартиру. Кажется, сейчас что-то будет. Может, сбежать к Ботанику, пока не поздно? Ну, можно и к Эду, у него замков на двери больше. Но я закрыла дверь, не с обратной стороны, как хотелось бы, и поплелась за папой.
— Дядя! — радостно подскочила Танька и повисла у моего старика на шее.
— Семья алкоголиков, — констатировал папа и повернулся к Леше. — Ты сводишь мою дочь и племянницу в канаву девиантного поведения.
— Папа!
— Ивонна!
— А вы, уважаемый папа, — спокойно сказал Леша, — проявляете все признаки тирании.
— Да ладно вам! — попыталась сгладить углы сестрица. — Давайте выпьем.
Папа снял пиджак и, бросив его на спинку дивана, устроился в кресле, снисходительно сказав:
— Ну наливайте, чего уж.
В ход пошла вторая бутылка, потом третья. В основном щебетала Танька, не давая начать перепалку Леше или мне с папой. После третьей я уже мало что помнила, и утро наступило как-то неожиданно. И едва ли не с моего крика.
По мне кто-то ходил. Я открыла глаза и чертыхнулась, уставившись на серую морду перед глазами.
— Пошел вон! — тихо сказала я.
Но Тимоша не внял моей просьбе. Еще немного потоптался и устроился у меня на груди, свернувшись. Так, что имеем после пьянки? Я в своей спальне, это радует. Повернув голову вправо, увидела сестрицу, сладко сопевшую на боку. Слева от меня устроился Леша, привычно лежа на животе и обнимая подушку.
Сбросив кошака, я поднялась и вышла из спальни. В гостиной на диване спал папа. Стараясь не шуметь, подошла к холодильнику и достала предусмотрительно купленную Лешей минералку.
Услышав звук открываемой бутылки, папа хриплым сонным голосом сказал:
— И мне налей.
Кажется, вечер удался, если даже мой никогда не страдавший от похмелья старик просит живительной водички.
Мы с ним уговорили бутылочку минералки, я сходила в душ, потом папа, и тут из спальни вылетел Леша.
— Ивонна, почему я проснулся в одной постели с Танькой?
Я сложила руки на груди, стараясь выглядеть угрожающе, и ответила:
— Вот и мне интересно!
— Это, ну мы же в одежде.
Папа сидел на диване уже с кофе, наблюдая за нами. Странно, что еще ни слова не вставил.
— Ты с брюнеток на мою сестру переключился?! Бабник!
— Ивонна…
— Не хочу с тобой разговаривать!
Все-таки в раннем пробуждении после пьянки есть свои плюсы. Можно вдоволь над кем-нибудь поиздеваться, помогает лучше аспирина от головной боли.
— Слушай, — встрял папа, — ты же вроде следак, а такой тупой.
Это что за мужская солидарность такая? Леша посмотрел сразу на отца, потом на меня… Упс.
— Ивонна, что за цирк?
— Ну, надо же тебя держать в тонусе. Минералочки? — невинно спросила я.
— Холодная минералка и горячий кофе.
— Смешать, но не взбалтывать?
— Ты меня с ума сведешь, — пробурчал Леша себе под нос и пошел в ванную.
Я делала кофе, когда папа нашел за диванными подушками свой пиджак и засобирался в офис. Я не стала говорить, что Ботаник уже освободился от своей шпионской деятельности и теперь может вернуться к делам конторы. Хотя у человека только девушка вернулась из командировки, ну, или не совсем я правильно выразилась. Ладно, из поездки за свадебным платьем, как будто в Милане эти тряпки заговаривают на долгую и счастливую семейную жизнь.
Пусть папа сидит в офисе, пока не соскучится по Праге, а я махну действительно на Мальдивы, когда наше очередное расследование закончится. А еще же Ботаника отдать замуж надо, то есть женить, хотя в случае с Инессой скорее точно замуж.
