— Раз конверт я уже залапал… — он потянул за край конверта и вытряхнул содержимое.
Если сказать, что я охренела, то это не сказать ничего. Что это? Маниакальность? Или как в известной песне «просто такая сильная любовь»?
В конверте были фотографии. Целая стопка. И на каждой Мажор. В ресторане, возле офиса, в спортзале, возле какого-то дома, возле дома Гончарова-старшего… Какого черта?
— Не понял… — протянул Ботаник.
Никто из нас не ожидал подобного, поэтому мы молча смотрели на фото некоторое время, пока за ними не приехал криминалист. Тогда-то мы и увидели, что на каждом снимке, на обороте, есть запись, сделанная обычной шариковой ручкой: дата, время, место.
Стоп!
Я посмотрела на Ботаника:
— Гончаров сказал, что они с Еленой познакомились примерно полгода назад.
— Да, — кивнул мой протеже, — а некоторым фотографиям десять месяцев. Не думаю, что Игорь Михайлович мог ошибиться на такой большой промежуток времени.
— Значит, — заключил Леша, — их встреча не была случайной. И зачем нашей актрисе понадобился Мажор?
А вот на этот вопрос пока ответа не было.
— Может, это была любовь с первого взгляда, а она не знала, как с ним познакомиться? Парень-то он симпатичный, — предположила я.
Зря я добавила последнюю фразу, потому что Леша глянул так, что я бы с удовольствием провалилась в квартиру этажом ниже.
— И поэтому она собиралась замуж за другого? — недоверчиво спросил Ботаник.
— Но если она поняла, что с Мажором ничего не выйдет, — сказал Леша, — то вполне могла найти себе парня попроще, того же Ломакина. Это, кстати, была одна из версий после нашей встречи с ним.
Ясно только, что ничего не ясно. По-моему еще даже больше запуталось.
— У вас закурить есть? — обратилась я к криминалисту.
Он кивнул и протянул мне пачку. Достав одну сигарету и позаимствовав из кухни Гройсман спички, я вышла на лестничную клетку и столкнулась с подругой Елены. Как же ее?.. Вера!
— Здравствуйте, — кивнула она мне.
Я поздоровалась и спросила:
— Вам помочь?
Девушка снова тащила в одной руке коляску, а в другой — орущего ребенка. Наверное, в данной ситуации вопрос, почему она не несет два в одном, будет некорректным.
— Спасибо, — кивнула Вера и всучила мне… ребенка.
Это, возможно, странно, но я никогда не держала детей на руках. Думала, коляску там спущу, да или она вообще откажется.
Ладно, может, до улицы донесу и не уроню. А то нанесение тяжких телесных лицу, заведомо находящемуся в беспомощном состоянии, пусть и по неосторожности… В общем, статья не скрасит мне биографию и карьеру.
Из подъезда я выходила, вспомнив несколько статей, под которые могу попасть, но, к счастью, все обошлось. Только руки онемели. И не от тяжести, а скорее от напряжения.
Все! Пусть я буду невежливой хамкой, но больше никаких порывов альтруизма.
Глава 30
— Как продвигается ваше… хм, расследование? — спросила Вера, забирая у меня из рук ребенка.
Я неопределенно пожала плечами, не зная, что ответить. Не стану же я рассказывать, что Гройсман была той еще авантюристкой. И вдруг я вспомнила:
— Вера, вы в первую нашу встречу сказали, что работали до декретного отпуска в фирме Гончарова!
— Да, — кивнула она.
— А Елена знала об этом?
— Ну это же не коммерческая тайна, — улыбнулась девушка.
— Вспомните, может, она интересовалась Гончаровым? Расспрашивала о нем, о его делах?
Вера нахмурилась, задумавшись, а потом покачала головой:
— Не думаю, что Михаил Юрьевич в ее вкусе.
— Я имею в виду Игоря Михайловича, — уточнила я. — Вы его знаете?
— Ну кто ж не знает наследного принца, — усмехнулась Вера. — Так Елена же с ним встречалась. Наверное, все, что хотела узнать, узнала бы из первых уст. Такой красивой и обаятельной девушке, как Лена, не составило бы труда разговорить мужчину.
Мужчина оказался легок на помине. Во двор влетела машина Мажора. Вот уж по ком штраф плачет! Но, конечно, такому парню никто его не выпишет. Гончаров-младший вышел из автомобиля и направился ко мне, грозя снести все на своем пути.
— Какого хрена? — рявкнул он.
— Что именно? — поинтересовалась я.
— Мне звонит твой мент и просит приехать сюда. Тон при этом у него такой, как будто он собирается предъявить мне все статьи Уголовного кодекса.
— Да расслабься ты. Если что, папа отмажет.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной?!
— Мажор, умерь свой пыл.
Рядом закашляла Вера, привлекая к себе внимание. Ботаник в женском обличии, честное слово.
— Интересное у вас общение, — заметила она как-то странно.
Мажор посмотрел на нее, а потом приложил указательный палец к губам, как будто что-то вспоминая. Наконец, его лоб разгладился.
— Вы девушка из экономического отдела.
— Вера, — даже с некоторой обидой напомнила она свое имя.
— Ага, — равнодушно бросил Мажор и снова повернулся ко мне: — Что там?
— Иди наверх, все сам увидишь.
Гончаров скрылся в подъезде, а Вера, продолжая качать коляску, усмехнулась:
— Вы похожи на старых любовников.
— Боже упаси! — едва ли не перекрестилась я.
Если уж она так подумала о нас с Мажором, то что бы сказала, если бы стала свидетелем нашего общения с Лешей. Наверняка бы подумала, что по нам психушка плачет.
— Извините, я пойду, — сказала Вера, когда ребенок снова начал хныкать.
— До свидания, — ответила я, устраиваясь на скамейке.
Достав наконец-то из кармана помятую сигарету, закурила, по примеру Ботаника рассматривая асфальт. Может, от лицезрения этого чуда искусственного происхождения его голову так часто посещают гениальные идеи?
Зачем Гройсман следила за Мажором? Почему хранила фотографии, если от них стоило бы избавиться? Связаны ли слова Ломакина о каком-то незавершенном деле с отношениями с Гончаровым?
Я потерла переносицу и закрыла глаза. Все-таки в асфальте нет ничего увлекательного и вдохновляющего.
— Ивонна, постигаешь дзен, что ли? — услышала я голос Леши. — И как?
— Скоро пойду писать философский трактат, — ответила, открыв один глаз.
— Так сопьешься же!
— Печень в обмен на бессмертие имени.
Стоявший рядом Мажор, который выглядел уже не грозно, а подавлено, сказал:
