— Ну, рассказывай, что ли? — сказал Константин Иванович, проходя в квартиру.
Пришлось в который раз за день повторяться, пока Инесса готовила очередную порцию кофе. Костик единственный, кто не подавился, пока я излагала свои бредовые идеи, но вряд ли он их одобрил, потому что задал тот же вопрос, что и Мажор:
— Ты чокнутая?
Я уже сама начинаю сомневаться в своем психическом здоровье, когда каждый норовит заявить, что я ненормальная.
Пожав плечами, я уставилась на Костика, а он покачал головой:
— Ну, давай попробуем.
Попробовать, конечно, стоило, но тут Клементьев меня огорошил:
— Я говорил уже, что мастер на все руки, но для того, чтобы дернуть телефон, недостаточно ловкости.
— Да, — кивнул Ботаник. — Тем более мы знаем, где Верещагин чаще всего его держит. Кладет на стол, носит в кармане пиджака, в борсетке…
— Ладно, тогда телефон пока оставим, еще неделя до его записи в салон, пока займемся Танькиным трудоустройством, — согласилась я. — Может, у нее получится в офисе все так гладко, что нам и не придется проворачивать авантюру в салоне.
— О, — Костик откидывается на спинку дивана, сцепив руки замком на затылке, — а вот эту часть плана я бы тоже послушал в подробностях, а то ты мне пока изложила только наметки.
— Сдашь Леше? — прищурилась я.
— Ну, зависит от того, что ты мне расскажешь. Хотя ты сама бы могла… — тут Константин Иванович замолчал, покосившись на других гостей.
— Чтобы не повторяться по сто раз, жду тебя на квартире его мамы, — ткнула я пальцем в Ботаника.
— Чего? — охренел бедняга. — Моей мамы? Ты и ее сюда впутала?
— Нет, я ее всего лишь отправила в Таиланд.
Инесса хихикнула тихо, а Костик усмехнулся.
— Обалдеть, — только и смог выдавить мой протеже.
— Там будет наш штаб, — добила я Ботаника окончательно.
— Как ты уговорила-то ее, только Таиландом? — спросила Инесса, кажется, не веря, что я смогла растопить драконье сердце.
— Я еще похвалила ее блинчики.
— Мама кормила тебя блинчиками? — Ботаник уже не просто охренел, он пребывал в полнейшем шоке.
Я лишь пожала плечами в ответ. Ну что тут скажешь? Мне кажется, мы с чудо-мамой похожи больше, чем может показаться на первый взгляд, вот и нашли общий язык. А уж в словоблудии мама Ботаника меня даже может сделать, но у нее и опыт больше. Может, я в ее возрасте вообще буду гуру сарказма.
— Ладно, — поднялся Костик, посмотрев на экран подавшего сигнал телефона, — мне пора по делам. Жду от тебя сообщение, — кивнул он мне на прощание.
— Мы тоже пойдем. Надо выспаться и пораскинуть мозгами, — сообщил Ботаник.
Кстати, его идея мне понравилась, учитывая, что ночка у меня тоже была бессонной. Я легла на диван, включила телевизор, чтобы не слышать свои безостановочные мысли, и накрылась пледом.
Не знаю, сколько я проспала, но вернул меня в суровую реальность голос ведущего с местного новостного канала:
— Станислав Ильич снова посетил хоспис, лично проверил условия в каждой палате и пообщался с больными.
Тут я и открыла глаза, услышав голос самого Верещагина:
— Мы не должны оставлять даже тяжелых просто умирать, не обращая внимания на условия их последних дней. Здесь находятся люди с неизлечимыми болезнями, но это время не должно быть пропитано безысходностью и унынием. И недостаточно просто дать денег на улучшение условий — надо, чтобы люди чувствовали, что они не одни, что до них есть дело кому-то…
Здесь и сработала система. Если не нажимать на пульт дольше четырех часов, то телевизор автоматически выключается. Но, кажется, суть я уловила. Опять Верещагин на экранах со своей невероятной харизмой, а о том, что полгода назад Гончаров отвалил хорошую сумму на этот хоспис, уже все, скорее всего, забыли.
Я и раньше заметила, что они часто сталкивались на фоне благотворительных жестов, но что, если…
От Станислава Ильича мне ничего не добиться, тогда воспользуюсь своей временной дружбой с Михаилом Юрьевичем. А Верещагина, по сути, можно отследить по новостям, раз он так любит афишировать свои широкие жесты.
Гончаров трубку не хотел поднимать, но я была упорной, пока не услышала:
— Да!
— Михаил Юрьевич, без прелюдий и размусоливаний обойдемся, мне нужны все ваши благотворительные взносы за последний год.
— Деловой подход. Сбрось мне адрес своей электронки, я туда вышлю.
Мне надо удостовериться, что своими действиями Верещагин действительно пытается задвинуть деятельность Гончарова. Быть забытым — для бизнеса это иногда хуже всего. Тем более когда у твоего конкурента схожая область. К кому пойдут? Кто тому, кого боготворят и кого чаще показывают по телевизору. Что ж, выбор пока в пользу Верещагина. Но все равно пока я не стану спрашивать у Гончарова о пропавшей девушке. Мне кажется, что он из всех участвующих лиц единственный, кто мог ее знать, но что-то меня останавливает.
Все-таки я лучше сначала поинтересуюсь у отца, а потом уже будет видно. Хотя насчет своего старика я тоже не уверена, а он еще так неудачно смылся…
В общем, пока все против меня, но когда меня это останавливало?
Сразу я позвонила Гражине Эдуардовне и спросила, готова ли она отчалить в Таиланд. Она меня заверила, что уже собирает чемодан и завтра утром отчаливает на курорт. Ну, а мне только это и надо.
Я оповестила всех о месте и времени сбора, а сама, подумав, решила, что надо все-таки оповестить Лешу о своей самодеятельности. Не хотела же, но в последний момент все-таки об этом подумала — значит, не такая уж я и чокнутая.
Да и чего лукавить, я просто влюбленная баба. Тьфу, даже звучит дерьмово. У каждого есть слабости, и хоть мне неизвестно, чем был продиктован Лешин поступок с разводом, думаю, что это связано с тем, что его слабость — я.
Он был со мной честен. И как бы я не хорохорилась, тоже должна. Леша, конечно, будет грозить мне цепью, но думаю, что прикроет, путь и неочевидно.
И, наверное, после такого решения Костик бы уже не сомневался в правильном направлении моих когнитивных процессов.
Глава 10
— Мне надо выпить. Еще закурить, и что-нибудь интереснее табака. А еще лучше пустить по вене, иначе я просто сойду с ума с тобой и твоими выходками, — как-то спокойно заключил Леша. — Ты решила меня до психушки довести? Или сразу в могилу?
— Ну, — протянула я, — ты же ничего не рассказываешь, так что приходится как-то своими силами.
— Нечего рассказывать, Ивонна. Верещагину мы ничего предъявить не можем, а твои незаконные взламывания с Эдом камер видеонаблюдения вообще не пришьешь. Поверь моему опыту, дело Романова свернут после истечения срока первого предварительного следствия. Я не смогу никого убедить, что это было не обычное ограбление, а уж рыпаться на такого, как Верещагин, это почти то же самое, что пойти против Гончарова. Даже мое начальство не станет связываться с такими людьми.
