После такого серьезного и честного ответа очередной пирожок не полез туристке в горло, и она вернула его в бумажный пакет.
— Мне все не удается спросить, почему вы так отличаетесь от других эльфов? — рискнула копнуть глубже пленница, все еще пытаясь сохранять несерьезный тон. — Только не говорите, что тоже участвовали в «стригущем» поединке и проиграли.
— Если только себе самому. — невесело усмехнулся мистер Эльф. — Я стригу волосы коротко из-за их цвета.
— А что не так с их цветом? — искренне удивилась Яна, потому что до череды бесконечных окрашиваний у нее был почти такой же.
— Это человеческий цвет волос... признак вырождения вида.
— Что за чушь?! — От возмущения туристка так размахнулась оставшимся пирожком, что тот чуть не вылетел из пакета, и только чудом успела его подхватить.
— Вот именно чушь, не стоящая испорченного пирожка, — усмехнулся советник. — У нас с Нуранией разные отцы. Первый брак нашей матери-королевы был строго выверен по записям храма Древней Крови. После исхода своего первого мужа она послушалась веления сердца и, наплевав на все традиции, выбрала следующего супруга по собственной воле. В результате родился я. Меньше, чем положено, с волосами, не унаследовавшими окрас ни от одной из чистых эльфийских линий. Общественное давление и осуждение было так велико, что мои родители совершили исход, едва дождавшись моего совершеннолетия.
— Вот черт! — пробормотала Яна по-русски, поняв, какой муравейник умудрилась разворошить своими неосторожными разговорами о волосах.
Глава 29. Теория размножения
Мистер Эльф оставил Яну в дворцовом парке с выражением крайнего удивления на лице и пирожком в руках, словно недалекую дурочку в ожидании принца. Вернее, в ее случае, короля. А венценосный суженый, еще не успевший избавиться от дурочки предыдущей, к тому же не особо торопился на свидание.
Справившись с бурей мыслей, вызванных сообщением советника, и строго-настрого запретив себе его жалеть, Регина обнаружила, что находится в зоне прямой видимости от древа, а потому вполне может пойти и выплеснуть накопившиеся эмоции на существо, которое уж точно их заслужило.
Приблизившись со стороны, где не было стражника, пленница бесцеремонно пнула ближайший корень, благо на ней снова были ее ботинки.
— Что за представление ты устроила вчера вечером?! Меня чуть не убили!
«Ну не убили же. Мелкая, ты сама хотела, чтобы никто тебя не отслеживал. Собачка — это бонус. первому клиенту, так сказать».
«Бонус», спокойно вылизывавшийся в двух шагах от них, внезапно поднял голову, будто услышал что-то странное.
— Засунь свои бонусы себе в. в дупло! Повеселиться захотелось?!
«Я одинока, и мне нужна компания». — Сверху спустилась одна из длинных сережек и словно успокаивающая рука легла Яне на плечо.
Регина раздраженно оттолкнула растительность, ведущую себя так, будто они лучшие друзья.
— У тебя целый двор компании!
«Компания такого же существа, как я...»
— Ну я же не виновата, что у вас тут больше деревья не растут! — Теперь пленница уже отбивалась от настойчивых попыток сережки погладить ее по спине. — Вместо того чтобы распускать свои тентакли и глушить собак, лучше бы желудь скинула, что ли.
«Мы так не размножаемся».
— А как вы размножаетесь?
«Если я тебе скажу, ты.» — Мысль древа внезапно оборвалась на полуслове, а назойливая сережка втянулась обратно в крону.
Яна оглянулась и увидела силуэт его эльфейшества, показавшийся на одной из дальних аллей. Король в кои-то веки был один, не только без своей свиты, но даже без охраны.
Регина плюнула на древо (к счастью для того, лишь в переносном смысле) и поспешила навстречу правителю, лихорадочно соображая, как совершить публичное покушение на его целомудрие в условиях полного отсутствия публики.
— Добрый день! — поприветствовала она монарха, решив, что он вполне перетопчется без пародии на реверанс.
— Добрый день, мисс Джейн, — ответил его эльфейшество в некотором изумлении. — Это для меня?
Вопрос относился к пирожку, все еще зажатому в руке Яны и потому невольно принявшему участие в ее неформальном приветствии.
— Если захотите, — скрепя сердце ответила женщина, потому что на эту еду у нее были свои планы, — но он уже остыл. Меня наконец-то накормили человеческой едой.
— Да? Как интересно. — пробормотал монарх, но было заметно, что мысли его витают где-то далеко.
— Давайте я покажу вам где это кафе?! — с преувеличенным энтузиазмом воскликнула пленница, надеясь таким образом заманить намеченную жертву на людные. вернее, эльфные улицы города.
— Не стоит. — Король одним взмахом руки расстроил все коварные женские планы. — Нам все могут доставить во дворец. И раз уж разговор зашел о еде, позвольте пригласить вас на ужин. Так, кажется, это делается у людей?
— Примерно, — пробормотала Яна, умолчав о том, что обычно у приглашаемого есть возможность отказаться.
— А сейчас я бы хотел прогуляться в ту часть парка, где нам никто не помешает. — Эльф галантно указал на одну из тропинок, ведущую в лабиринт из живых изгородей.
Регина неожиданно даже для самой себя запаниковала. Может статься, что не одна она готовила покушение на честь и достоинство собеседника.
Чем дальше они углублялись в лабиринт, тем крепче пленница сжимала пирожок и тем больше напоминала себе Красную Шапочку.
— Куда мы идем? — рискнула спросить она после нескольких минут полного молчания.
— Прогуляемся по гроту влюбленных.
«Да неужели?» — Более саркастически окрашенной реплики внутренний голос Яны еще не производил.
И действительно, тропинка вывела их к небольшому гроту, перед входом которого стояла статуя трогательной пары нелюдей. Пластика их движений была настолько достоверно передана скульптором, позы настолько естественны и нежны, что создавалось ощущение, будто юноша и девушка застыли лишь на краткий миг и вот-вот заключат друг друга в объятия.
— Так, значит, эльфы все же знают, что такое любовь? — больше про себя спросила Яна, проникшись красотой скульптуры. Такое произведение не могло быть создано силой одного только воображения.
— Странно, что вы спрашиваете. Любое общество проходит одни и те же этапы развития. От воспевания любви вечной к любви романтической. От живописания романтических чувств к превозношению плотских наслаждений. — Король подошел к статуе и аккуратно, почти как с живой, снял опавший листик с каменного плеча девушки. — В эпоху, к которой относится этот шедевр, мы жили меньше, почти как люди, и это такое же мимолетное чувство будто бы приближало нас к бессмертию, позволяло не бояться того, что будет после.
