Приметы
Не знаю, как вы, а я в приметы больше не верю, а то больно накладно.
А раньше как дурак. Помню, поженились мы с моей Настёнкой. Из ЗАГСа домой приехали, хотели в квартиру зайти, как тёща говорит, что примета такая есть, кто первым в квартиру войдёт, тот и будет в семейной жизни главным. Жена как услышала про это, как рванёт вперёд, а я её как схвачу за платье да как назад дёрну. Она мне как раз локтем в физиономию и заехала, то есть первый раунд у нас закончился вничью. Она с платьем разорванным, я с носом разбитым.
Тёща говорит: «Вы так до семейной жизни не доживёте. Ты, – говорит, – лучше возьми её на руки, вместе и войдёте».
Взял я Настюшку на руки, но она вверху не проходила, я её поперёк положил, только вперёд пошёл, как о платье её длинное споткнулся и хрясь её башкой об косяк.
И целую неделю я главным был в доме, пока она в себя не пришла.
Потом, конечно, помирились, забыли всё это. Причём она быстрее забыла, у неё после удара об косяк вообще память на три месяца отшибло.
И вот живём мы семейной жизнью, хорошо живём, но чего-то не хватает.
И вот как-то я с утра пошёл на работу и вдруг вспоминаю, что мобильник дома забыл, а она ещё дверь за мной не успела закрыть, а примета есть, что возвращаться нельзя, а то дороги не будет.
Я говорю жене: «Принеси мобилу».
Она приносит и даёт мне через порог, а есть примета – нельзя через порог ничего брать, это к ругани.
Я её, чтобы в коридор вытащить, за руку как дёрну, она как об косяк врежется башкой, и опять с катушек. Ну, дался ей этот косяк.
В больнице потом, конечно, отлежала, но зато же не поругались.
А если бы вернулся, верняк, дороги бы не было. А так на «скорой» домчались, всюду зелёный свет.
Но ничего, живём потихоньку, в театр где-то на третий год пошли. Идём, опаздываем уже, и на тебе, кошка чёрная дорогу перебежала. Я жену за руку, разворачиваюсь и в обход, к другому метро, километра два лишних протопали, но зато никаких неприятностей. Только с контролёром в театре подрались. Он после третьего звонка не пускал в зал. Так что жена одна балет досматривала, а я в отделении милиции в «обезьяннике» танцевал.
А если бы пошли на чёрную кошку, вообще неизвестно чем кончилось. А так десять суток отсидел и на свободу с чистой совестью.
А тут на работу опаздываю, а дорогу тётка переходит с пустыми вёдрами. Где она их взяла-то в городе? Может, купила, домой несла, но не донесла. Я как дуну ей наперерез. Она, видно, подумала, что я её грабить собираюсь, и ещё быстрее вперёд кинулась. А мне ведь её обогнать да оббежать надо. Она до подъезда добежала, дверь открыла, но я успел ногой по двери врезать. Дверь ей по башке, она с вёдрами загремела, я её так аккуратненько обошёл, а тут как раз из двери два амбала на шум выскочили. Один её муж, другой – сын, и так меня отметелили, но не насмерть. А если бы она успела мне дорогу с вёдрами перейти, всё, конец, вообще бы убили.
Оклемался я, из больницы вышел, прихожу, а жена вещи собирает.
– Ухожу, – говорит, – от тебя. Плохая примета – с дураком жить.
– Иди, – говорю, – я же у тебя первый муж, а это верная примета, первый блин комом.
В общем, я у неё первый, а она у меня, даст бог, не последняя.
Но уже без примет.
Диета
Всё, хватит жить кое-как, есть всё что попало, лежать в постели до одиннадцати. Начну делать зарядку, займусь спортом.
Утром встал в семь утра, облился ледяной водой и лёг спать.
Встал в десять. Сделал зарядку, поднял гантели и положил их в шкаф, чтоб место не занимали.
Позавтракал: морковка, зелень, помидоры, макароны с мясом.
Поработал с 10.30 до 10.40. В 10.50 – чай. Ничего мучного и сладкого. Только чай и батон ливерной колбасы.
С 11.00 до 11.30 – физические упражнения: лёг на пол, вытянул ноги и заснул.
В 14 часов – обед по анализу крови: полстакана кефира, борщ, картошка с салом и полбанки солёных огурцов. Хорошо помню, что пить после еды нельзя, поэтому пол-литра компота выпил до еды.
В 15 часов – ходьба до дивана. Послеобеденный сон.
В 16 часов – бег на месте. В 16.05 – отдышался.
До 17.00 – работа головой. Думал, что бы сделать.
В 17.00 – полдник. Борщ с пампушками.
В 19.00 – малокалорийный ужин. Помню, надо в день выпивать полтора литра жидкости. Выпил пол-литра водки. Закуска небольшая по калорийности: селёдка, холодец, квашеная капуста с хреном, поросёнок.
Лёг спать. Не мог заснуть. Встал, поел.
Даю слово: с завтрашнего дня сажусь на новую диету – не есть после часа ночи.
Кулинар
Вызывают меня в кабинет директора. Там уже и заместитель его, и метрдотель и говорят:
– Завтра к нам президент обедать приезжает.
Я говорю:
– Какой президент?
Они говорят:
– Наш президент – самый главный. Он после обеда любит с простыми людьми поговорить. Может поговорить с первым попавшимся. Вот ты и будешь этим первым попавшимся.
Я говорю:
– А почему я, других, что ли, нет?
Они говорят:
– А другие ещё хуже тебя.
Я говорю:
– Учтите, я врать ничего не собираюсь.
Они говорят:
– А врать тебя никто не заставляет, а вот правду сказать мы тебе поможем. Допустим, спросит тебя президент, откуда продукты, что ты скажешь?
– Откуда я знаю, наверное, с рынка.
– Вот так и говори, – с рынка.
– А на самом деле откуда?
– А на самом деле – это не твоё дело.
– А-а-а, – говорю, – то-то я из них ничего хорошего сделать не могу.
– Поехали дальше, – они говорят, – допустим, спросит тебя президент: «А какая у тебя зарплата?»
– Ну, и что мне говорить?
– Говори: «Хорошая».
– Ничего себе, хорошая.
Они говорят:
– Будешь много говорить, и такой не будет. Понял?
– Понял.
– Теперь, допустим, спросит тебя президент: а каковы условия вашей работы? Что ты скажешь?
– Что есть: жара, душа нет. Оборудование старое. Я врать не буду.
– А ты не ври. Говори: на кухне не холодно, тепло, мол. Оборудование отлаженное, руководство подчинённых в баню возит раз в неделю.
– Ага, – говорю, – возит, только почему-то одну Зинку-буфетчицу.
