Лиля перевернула лист, но дальше ничего не было, и следующие листы были пустые.
Она посмотрела на Владилена Макаровича:
– Это все?
– Да, все… по крайней мере, я больше ничего не нашел. Однако отец до самой смерти думал о том деле, перечитывал свои записи. Видимо, очень оно его задело.
Он хотел уже забрать у Лили папку, но та придержала ее и проговорила:
– Нельзя ли попросить у вас еще чашечку кофе?
– Нет проблем! – старик вышел из комнаты.
А Лиля тут же положила папку с записями на столик и сфотографировала каждый лист на телефон. Она как раз успела закончить до возвращения хозяина.
Простилась с ним Лиля сердечно, но старик не ответил, а вновь удивленно посмотрел – видно, память его снова подвела.
Лиля села в машину, но прежде чем тронуться с места, просмотрела свои записи. И что она выяснила? История, конечно, интересная, но каким образом тут замешана Надежда Николаевна? У Лазоревской были сережки старинные, очень дорогие… И тут Лиля вспомнила, что в последний раз видела Надежду Николаевну в компании молодого мужчины, который был ювелиром. А госпожа Лебедева никогда ничего не делала зря. Стало быть, и ювелир появился не просто так.
«Что ж, нужно идти на контакт с Надеждой Николаевной», – вздохнула Лиля, но перед этим решила съездить на Васильевский остров и сфотографировать дом на Тринадцатой линии, напротив пожарной части. Так, на всякий случай.
Она удачно избежала пробок, потратив на дорогу всего каких-то сорок минут, и, припарковав машину чуть в стороне, огляделась. Вот и пожарная часть, судя по всему, еще дореволюционная, а напротив красный кирпичный дом. Лиля сфотографировала дом и подошла к нему поближе. В это время с другой стороны к ней стремительно приближалась очень знакомая фигура.
– Опаньки! – обрадовалась Лиля, подбежала к женщине и тронула ее за плечо: – Здрасте вам, Надежда Николаевна! Давно не виделись! Какими судьбами?
В эту пятницу Надежда Николаевна решила, что ей надобно наведаться в то самое ООО «Кордегардия», которое по договору снимало квартиру у тихого алкоголика Никанорыча. Больше не было у нее в запасе никаких ниточек для поиска таинственного человека, который несколько дней назад вырядился бомжом и продал ей бриллиантовую серьгу за тринадцать рублей с копейками. Как-то он с этой «Кордегардией» был связан, и Надежда вознамерилась эту связь отыскать.
Откладывать визит было нельзя, потому что накануне Сан Саныч сказал, что в субботу они обязательно куда-нибудь сходят или просто погуляют, а то Надежде дома скучно, и это его вина, он слишком занят работой. Надежда была занята своими мыслями и только кивнула: хорошо, дорогой, как скажешь.
Если честно, она предпочла бы, чтобы все оставалось как было, чтобы муж ездил в командировки и задерживался на работе, а у нее было больше свободы для проведения своих частных детективных расследований. Но она тут же пресекла эти нехорошие мысли и сделала вид, что очень обрадовалась.
Надежда Николаевна вышла из маршрутки на Тринадцатой линии Васильевского острова, свернула с Большого проспекта и, немного пройдя по улице, обнаружила нужный ей дом – большой, кирпичный. Напротив стояла старая пожарная часть, и Надежда полюбовалась скульптурой пожарного, который боролся со шлангами. Чем-то он ей напоминал знаменитую статую Лаокоона в Эрмитаже.
Дом был самый обычный, хоть и старый, но хорошо отремонтированный, стены чистые, окна новые. Никаких дверей она не увидела, очевидно, все подъезды выходили во двор.
И где же эта «Кордегардия»? Надежда прошла дальше и увидела арку, вход в которую был закрыт коваными воротами. Сбоку висела красивая металлическая доска с лаконичной надписью: «ООО “Кордегардия”», рядом имелся звонок, а чуть выше была установлена видеокамера. И только Надежда подняла руку, чтобы позвонить, как кто-то тронул ее за плечо.
– Здрасте вам, Надежда Николаевна! Давно не виделись! Какими судьбами? – жизнерадостно завопил знакомый голос.
– Ты следишь за мной, что ли? – Надежда повернулась и задрала голову – с этой пожарной каланчой иначе нельзя.
– Надо больно! – притворно обиделась Лиля. – Как будто мне больше делать нечего.
– А как ты здесь оказалась?
– Вообще-то по делу!
– И по какому же? – прищурилась Надежда.
– Ну… по поводу одного случая, произошедшего много лет назад. Здесь жил некий тип, который в пятьдесят восьмом году ограбил одного полковника…
При слове «полковник» уши у Надежды встали торчком, хорошо, что под шапкой было не видно. Ну да, в этом сезоне снова стали модны вязаные шапочки, и хотя Надежда их терпеть не могла с юности, пришлось связать и носить. И год пятьдесят восьмой. Записи в дневнике Лазоревской тоже были датированы этим годом.
– А потом он же вырвал у вашей Лазоревской из ушей бриллиантовые серьги… – продолжала Лиля, хитро глядя на Надежду.
– Раскопала! – ахнула та. – Выяснила!
– Ну, я же журналист.
– И хороший… – Надежда поняла, что к Лильке нужно подольститься, она многое знает.
– Вот что, Надежда Николаевна, – твердо сказала Путова, – настало время нам открыть карты и поделиться информацией.
Надежда закивала: прежде чем соваться в эту «Кордегардию», неплохо бы разжиться Лилькиной информацией. Авось еще какой-нибудь след появится…
Журналистка нажала кнопку звонка и, когда в динамике что-то квакнуло, заявила:
– Мы в кафе!
И действительно, с другой стороны ворот была от руки нарисована стрелка с надписью: «Кафе».
Ворота открылись, и женщины вошли под арку.
Кафе располагалось тут же, в подворотне, очевидно в бывшей дворницкой. За самой обычной железной дверью, правда расписанной узорами со сказочными растениями и птицами, находилось несколько ступенек, ведущих вниз. Спустившись, женщины оказались в довольно просторном помещении без окон. Зато здесь висело много светильников самых разных форм и размеров. Из-за барной стойки в углу им приветливо помахал парень с дредами. Пахло кофе и булочками с корицей.
Надежда привычно расстроилась – не удержаться ведь. Человек слаб, ох слаб!
– Пойдем туда! – Она потянула Лилю к самому дальнему столику, предчувствуя, что разговор будет долгий, но журналистка смотрела совсем в другую сторону.
В противоположном от стойки углу находилась печь: старинная высокая голландка прямоугольной формы, покрытая сине-зелеными переливчатыми изразцами.
«Голубой жандарм»! – вспомнилось Надежде.
– Красота какая! – сказала она парню за стойкой.
– Да уж, – согласился тот, принимая от Надежды заказ – капучино и две булочки с корицей (один раз живем!). – Печка – это наша фишка, можно сказать, лицо заведения, ни у кого такой нет. То есть в доме-то такие стояли, но как ремонты стали делать, все печки разобрали. А тут раньше дворницкая была, никому дела до этой печки не было, вот она и осталась. Не топим, конечно, дымоход давно засорился, а так, для красоты держим. Хозяйка, когда нам это помещение сдавала, условие поставила: печку не трогать.
