Большинство людей не думают о строительной среде вообще, во всяком случае систематически. Наши строительные среды и городские ландшафты занимают пренебрежимо малое место в средствах массовой информации и общественной сфере. Сколько обстоятельных статей о городской среде появляется в вашей любимой газете или на вебсайте? И многие ли из них содержат актуальный анализ, а не простое изложение фактов?
По многим причинам большинство людей, как правило, игнорируют городские пейзажи, здания и ландшафты. Две очевидные причины заключаются в том, что здания, улицы, площади и парки редко влияют на наши осознаваемые впечатления. Они изменяются медленно, если меняются вообще. А мы – отчасти животные: на уровне психики настроены игнорировать все, что статично, неизменно, не угрожает нам и кажется вечным.
Мы также в немалой степени игнорируем строительное окружение потому, что не имеем явной в нем доли или не можем влиять на его создание. Это стоит в одном ряду с другими разновидностями наших повседневных впечатлений и потребностей: за медицинской помощью мы обращаемся к докторам; чтобы починить машину, идем к автомеханику. Большинство из нас, вольно или невольно, уступили другим контроль над нашей городской средой, предоставив право принимать решения неформальным или назначенным экспертам: членам городского совета, застройщикам, строителям и подрядчикам, производителям материалов и дизайнерам. Большинство из нас считают себя неспособными привнести изменения в городскую среду. Именно это чувство бессилия приводит к парадоксальной ситуации: девелоперы создают новые проекты, основываясь на том, что они считают желанием потребителей, о котором судят преимущественно по тому, что приобретали предыдущие потребители. Но когда дело касается застройки, потребители склоняются к традиционному дизайну, не слишком задумываясь о нем. Поэтому застройщики продолжают строить то, чего, как им кажется, хотят люди. Ни шагу назад, чтобы подумать, что может послужить людям лучше, что им могло бы понравиться или в чем они действительно могли бы нуждаться.
Потребители не только склонны предпочитать знакомый, традиционный дизайн, они предпочтут традиционный дизайн, даже если этот дизайн мало полезен им, – что, как мы видели, бывает очень часто. Это свойство человеческой психики, заключающееся в том, что чем чаще некто подвергается воздействию раздражителя, даже если тот не служит добру, тем больше привыкает к нему, так что со временем не только предпочтет его другим опциям, но и будет считать его нормативным. Таким образом, люди могут считать и действительно считают второсортные места, которые служат им плохо или даже подспудно вредят им, бесспорно, объективно хорошими.
Этому круговороту самовоспроизводящейся по инерции строительной среды, в который мы вовлечены, следует положить конец. Благодаря когнитивной революции мы узнали, что убогие городские пейзажи, здания и ландшафты обедняют жизнь людей. Действительно ли мы хотим, чтобы инерция традиции, прибыли землевладельцев и застройщиков, устаревшие зонирование и строительные нормы, такие критерии, как ширина дорог, грузовики-эвакуаторы, определяли то, как выглядят, функционируют и воспринимаются наши города и здания? Не следует ли нам переосмыслить дизайн всех разновидностей, включая его стандарты, в свете того, что нам известно об истинных потребностях людей?
На заре когнитивной революции мы должны признать реальность того, что эстетические впечатления, включая эстетические впечатления от строительной среды, имеют отношение к ощущению более высокого порядка, чем просто удовольствие, – настолько высокого, что традиционное разделение архитектуры как удела элиты и строительства как удела масс должно быть забыто раз и навсегда. С нашей точки зрения – учитывающей то, как человеческие существа воспринимают пространства, как строительная среда влияет на наше самочувствие, – такое разделение необъяснимо и пагубно. Чем больше мы узнаем о том, как люди действительно воспринимают среды, в которых они проводят свои жизни, тем более очевидным становится, что хорошо спроектированная строительная среда приходится не на диапазон между высоким искусством и народным строительством, а на диапазон совсем другого рода: где-то между жизненной необходимостью и базовым правом человека.
Глава вторая
Слепозрение, или Как мы воспринимаем строительную среду
Рационалисты надевают квадратные шляпы
И, сидя в квадратных комнатах,
Размышляют о прямоугольном,
Пристально вглядываясь в потолок
И в паркетины пола.
Но если бы вдруг
Они задумались о дугах и овалах,
Например, о дольке половинной луны, —
Рационалистам, конечно, пришлось бы
Надеть сомбреро.
Уоллес Стивенс, «Шесть пейзажей к размышлению»
[8] Есть вещи, среди которых мы живем. Увидеть их значит узнать самих себя.
Джордж Оппен, «О множественности»
Одна убедительная метафора отражает многие аспекты комплексной роли, которую строительное окружение играет в нашем существовании и в нашем внутреннем мире. Слепозрение – расстройство, которое лишает человека способности воспринимать видимое сознательно: кто-либо, страдающий этим заболеванием, скажет вам и себе, что он слеп – абсолютно, необратимо слеп. Но это не так. Если вы попросите слепозрячую, находящуюся в комнате, где, как она думает, есть источник света, показать на него, она почти наверняка укажет правильное место. Спросите ее, где именно в комнате расположен этот объект, и количество попыток, необходимых для правильной отгадки, существенно увеличится. Неврологическое объяснение слепозрения заключается в том, что повреждения участков зрительной коры не позволяют слепозрячим развить сознательное восприятие того, что они могут видеть. Но другие участки их мозга (теменная кора, верхние бугры четверохолмия и таламус) продолжают осмысленно регистрировать такую информацию.
Для понимания того, как люди воспринимают строительное окружение, особенно показателен случай одной слепозрячей женщины. Она страдала одним из вариантов этого расстройства, называемым агнозией левого полушария, и утверждала, что не видит ничего в правой части своего поля зрения. Исследователь показал ей два изображения дома, левые половины которых были одинаковыми, а на правой половине одной из картинок – видимой для ее «слепой» стороны и невидимой для «зрячей», – нарисованный дом был охвачен пламенем. Спрошенная, что она видит, женщина неоднократно отвечала, что два изображения идентичны. Однако когда от нее требовали выбрать один из домов, где ей хотелось бы жить, она неизменно выбирала тот, который не был охвачен пламенем, хотя так и не смогла объяснить своего выбора.
Когда речь заходит о том, как мы воспринимаем строительную среду, каждый из нас, даже профессионал, оказывается более или менее слепозрячим: как правило, мы не обращаем внимания на то, как наш мозг обрабатывает информацию о местах, где мы живем, почти совсем не осмысливаем, как мы интегрируем эту информацию в наш опыт, и по преимуществу не имеем понятия о том, как это направляет наши движения, воздействует на наше сознание, наши эмоции и наши предпочтения. И все же есть разница. Слепозрячие пациенты с точки зрения науки о мозге не способны к осознанию зрительной информации, которую регистрирует их мозг. Остальным повезло больше: мы можем научиться видеть.
