Глава четвертая
Тела, живущие в мире природы
Не беспокойся, луна взойдет,
Где б ты ни оказался. Даже здесь,
За много миль от монополии
Земли сараев красных и полегших трав.
Мэри Джо Бэнг, «Как покинуть прерию»
Привязанный брезент неба
Не оставляет лазейки.
Посаженным здесь оказался даже ты,
Который явно выбрал бы иное…
Розанна Уоррен, «Кипарис»
Много лет назад я провела три месяца, путешествуя по Индийскому субконтиненту. От Дакки (Бангладеш) я тряслась в тесных поездах третьего класса; потела в ярко раскрашенных автобусах, втиснувшись в них, пока они зигзагами пробирались через Северную Индию от Калькутты на восточном побережье до Мумбая на западном с коротким заездом к северу, в Непал. Те месяцы многое изменили во мне и моей жизни самыми разными, понятными и загадочными, путями. Об одном из впечатлений я вспоминаю по несколько раз в месяц.
Однажды ранним утром автобус изрыгнул меня в Дели, где скученные разрушающиеся улочки и здания старого города стали точкой отсчета для моих дней и воспоминаний – жаркие, грязные, красочные, переполненные звуками – сигналами автобусов и машин, свистом велосипедистов, криками людей, плачем и смехом детей. В этот первый невыносимый день, проведенный в поисках верного пути по пыльным улицам на рикшах и пешком, я оказалась на закате в безмятежном зеленом пространстве ухоженного парка – садах Лоди. Мое тело охватило облегчение: я вырвалась, избавилась от многочасовой агрессии и стресса, наличия которого я даже не осознавала. Войдя в сады и направившись к небольшому холмику, я была остановлена, словно грубой силой рассерженного человека, компактным каменным зданием – монументом.
Гробница Мухаммад-шаха – восьмигранное сооружение, построенное в 1445 году, похоже на купальню Кана и Тинг в Трентоне: эта редкая архитектурная композиция, которой удается одновременно казаться и небольшой, и монументальной, чем-то напоминает ранний романский баптистерий. Массивные наклонные пилоны поддерживают углы, подчеркивая весомость и простоту каменной кладки этого приземистого сооружения. Наклонные стены, сжатые пропорции, глухие поверхности придают гробнице Мухаммад-шаха такой вид, словно она мгновения назад вырвалась из-под земли. Прочная, устойчивая, словно напружинившаяся.
Стало слишком темно для фотографирования, солнце почти скрылось за горизонтом. В поисках света я подняла взгляд ввысь и увидела звезды в ручке ковша Большой Медведицы, зажегшиеся в небе вместе с луной. В этот момент я вспомнила, как стояла в широком поле на расстоянии полмира отсюда, – ребенок, отправившийся исследовать окрестности фермы моей семьи в Центральном Вермонте. Я наблюдала, как садится солнце и восходит луна, и считала звезды в ручке ковша Большой Медведицы – одна, другая, третья. А вот теперь я здесь, в далекой Индии. Стою на открытой зеленой поляне, наблюдая восход луны и считая звезды: одна, другая, третья.
Независимо от того, где мы живем, когда мы живем, – изумленно думала я, – люди всегда искали свет этой луны. И испытывали облегчение, когда она поднималась над зеленоватым горизонтом, представляли силу, которая зажигает этот зеленый фитиль. А на фоне этого зрелища – наклонные стены гробницы – свидетельство зримого проявления стихийных сил земли, тяготения, которое тянет нас вниз, вниз, всегда вниз, обратно на поверхность земли.
В современном мире все больше людей живут во все более тесных и загроможденных постройками средах, которые по определению все больше отдалены от мира природы. Отчуждение человечества от природы – не что иное, как продолжение многовекового процесса строительства, начало которому положило не столько стремление к улучшению своего экономического положения, сколько необходимость выживания. Надежные, безопасные, готовые укрытия – в природе редкость. Поэтому людям приходилось строить их. По мере того как скопления убежищ становились поселениями, возникали более долговременные политические, социальные и культурные институты цивилизации, которым требовались новые сооружения. Со временем поселения увеличивались, и им требовалась инфраструктура, поэтому люди строили все больше: здания, акведуки, мосты, санитарные сооружения – все для поддержания своей жизни в строительной среде. Дальше – больше: когда бы и где бы финансовые средства ни сочетались с техническими достижениями, появлялись скоростные шоссе, подземки, парки, автостоянки, супермаркеты и электростанции.
История человечества – это история строительства, непрерывного строительства для удовлетворения реальных и воображаемых нужд. Создаваемые человеком среды осуществляют функции и предоставляют блага, которых нет в арсенале природы, поэтому мы склонны считать эти среды противоположностью природе – некими машинами в садах, отважно противостоящими жестокости и непостоянству стихий. Но в действительности природа определяет восприятие человеком построенных им сред. Наши человеческие тела – два глаза на лице, две руки по бокам, две ноги на земле, голова, венчающая сопротивляющийся тяготению скелет – развивались на протяжении десятков и сотен тысячелетий, адаптируясь к формам и ритмам природы, успешно отвечая на ее вызовы и пользуясь ее возможностями, находя защиту в ее укромных уголках и перспективы на ее обширных пространствах. Наши тела благоденствуют и страдают на этой и никакой другой земле: мы – думающие, дышащие, чувствующие создания – спим, когда темно, и бодрствуем при свете, пьем воду и купаемся в ней, едим животные и растительные продукты до тех пор, пока не придет время и мы не превратимся в прах.
Наше восприятие самих себя – воплощенное, то есть находящееся в наших телах, а эти тела в свою очередь находятся в создавшей их среде – мире природы. Природная география и физические элементы существенно влияют на человеческий когнитивный опыт множеством разнообразных способов. Природа восстанавливает нас. Чтобы ощутить ее оздоровляющее воздействие, достаточно выйти за дверь и глубоко вдохнуть или покинуть запруженные людьми тротуары и войти в зелень парка. Иногда природа влияет на нас глубочайшим образом, когда мы не осознаем того: наши тела и мозг реагируют биологически, нейрохимически на изобильные дары природы. Мы можем знать, что недостаток воздуха, или скудость зелени, или дефицит естественного освещения портят настроение людям, склонным к депрессии. Но такая сомнительная информация не передает степени всеобъемлющего влияния наличия или отсутствия природы на мыслительные процессы и эмоции людей. Даже если мы отвлеченно признаем важность природы, мы не склонны применять это знание к собственному опыту, тем более потому, что почти все время мы уделяем мало внимания окружению, и при этом раздуваем до невероятных пределов чувство собственной значимости. Отыскивая причины своего мрачного настроения или досадного провала в памяти, большинство людей вряд ли припишут их часам, которые провели в комнате без окон.
Жизнь в мире природы сформировала структуры и способности человеческого мозга и тела. В процессе эволюции на земле мы меняли места обитания и экосистемы, и каждая из них, с собственными климатом, топографией и растительностью, наделяла нас обостренной чувствительностью и склонностью именно к этим особенностям среды и способам существования в таком ландшафте. Чувство облегчения, испытанное мной, когда я вошла в делийские сады Лоди, которые предоставили мне возможность восстановить мои истощенные когнитивные ресурсы, – один из примеров такого наследия. Другой – то, что людей привлекают замкнутые пространства (в которых они могут укрыться) наряду со зрительной и физической доступностью обширных открытых местностей, где мы можем «открыть» новые возможности.
