Да, снова девочка, которая пытается вывести на эмоции, мать его, гениального психолога, которая скрывается за маской, которая... Всего лишь не знает, что ей делать, и от этого готова разнести весь мир.
Мы смотрели друг на друга, оба держали себя в руках, но теперь я поняла, что такое, когда воздух искрится вокруг людей.
- Карина, - Калинин даже поправил ворот рубашки, как будто ему было трудно дышать, - давай ты займешь свое прежнее место.
Он говорил отрешенно, как будто ему было все равно. Но нет... Я, может, и младше его на двадцать лет, но не дура. Его ко мне влекло, причем очень сильно. И мне нравилось, нет, меня даже очень возбуждало, что он включает мозги чаще члена.
Я сделала вид, что не услышала его, но меня тоже, черт возьми, возбуждало и интриговало, что я не могла понять, как он поступит. Мы как русская рулетка. Кто и что выкинет в следующий момент? Неизвестно. Была уверена, что в данный момент Калинин меня пошлет к черту, но даже растерялась, когда оказалась на его коленях.
- Девочка, - Андрей обхватил мое лицо рукой и повернул к своему, - посмотри на меня и скажи, кого ты видишь.
Я не поняла. Нахмурилась, но ответила:
- Тебя.
- Правильно, - Калинин даже улыбнулся, - ты видишь сорокапятилетнего мужчину с ворохом не самого приятного прошлого за плечами, с сединой в волосах, морщинами на лице... Я прожил уже жизнь, я любил... - Андрей замолчал ненадолго, а во мне почему-то его последние слова отозвались непонятным царапаньем в груди, как будто кошка постаралась. - Карина, а знаешь, что вижу я?
- Что? - тихо спросила я, заставляя себя не расплакаться после подобной откровенности.
- Я вижу перед собой красивую и сильную девушку, готовую свернуть горы. Стремление, жизнерадостность, желание жить, строить что-то... Ты не девочка - ты чудо. Рано повзрослела, но тянулась вверх, а не так, как многие, пала вниз, смирилась с судьбой. И скажи теперь, где чахнущему дереву и восходящему саженцу пересечься?
Он говорил спокойно, тихо, все так же держа меня за подбородок. А у меня грудь вздымалась от всего, что я хотела сказать, но слова в предложения не складывались. Да и боялась я себя выдать голосом. Будь я сейчас в одиночестве, отхлестала бы себя по щекам, но пришлось успокоиться. Даже этому он меня научил.
- Андрей Григорьевич, - наконец-то сказала я, - а как же чувства? Нет, я не говорю про нас - всего лишь в теории.
Калинин задумался, и всего лишь этого замешательства мне хватило. Я сбросила руку Андрея со своего лица и, наконец-то в полной мере добравшись до этих пуговиц, начала расстегивать рубашку, при этом впившись в солоноватые губы, снова дико, животно.
Мужская рука заскользила по моему бедру. Другая обхватила мой затылок. Как же вам сказать, Андрей Григорьевич, что ваша теория несоответствия ни черта не работает?
Но, видимо, сама вселенная была против нас, потому что зазвонил мой телефон, едва я захотела перейти к более решительным действиям. Наверное, этот звонок отрезвил Калинина. Он переместил руки на мои плечи и отодвинул меня от себя.
Я поднялась и посмотрела на экран. Как же вы, Лилия Николаевна, не вовремя.
- Алло! - подняла я трубку.
- Привет, милая, - устало произнесла она в трубку. - Что-то случилось?
- Лиль, а где мамины вещи с работы?
- Я сказала отнести их в архив, думала, ты потом заберешь. Наверное, там и лежат.
- Отлично! - обрадовалась я. - Тогда мне нужна будет твоя помощь.
Пока я говорила Лиле, что надо искать, Калинин молчал, не глядя на меня. Я тоже в игре взглядов особо не усердствовала, но все же изредка бросала их. Если Лиля что-то найдет, то придется лететь в Нью-Йорк, а Андрей пока не дал ответа. И почему-то мне казалось, что он найдет предлог, не поедет со мной.
- Может, мне прилететь? - вдруг в конце разговора сказала Лиля.
- Серьезно? - удивилась я. - Ты же не была в России лет тринадцать, если не ошибаюсь.
- Тринадцать лет, два месяца и восемь дней. Ладно, перезвоню.
Попрощавшись, я бросила телефон на кровать и посмотрела на Калинина. Он все так же сидел с безучастным видом, все так же не смотрел на меня.
- Андрей, - позвала я, и он поднял на меня глаза. - Лиля поищет.
- Я слышал.
Короткий ответ на мое глупое замечание, но я не знала, что еще сказать, а тишина давила. Он сейчас уйдет. Я поняла это так отчетливо, как будто во мне по щелчку проснулись экстрасенсорные способности. Твою же... Карина, когда ты успела стать настолько зависимой от мужчин? Или, скорее, от одного мужчины... Влюбилась ли я? Еще раз, определенно нет. Хотела ли я его? Определенно да.
Это была какая-то зависимость, что ли... У меня были мужчины с восемнадцати лет, пусть немного, но не так чертовски качественно, как это было с Калининым.
И этот дьявол, который сейчас сидел передо мной, наверное, даже сам не понимал, насколько он сексуален.
И он гениальный психолог - не стоит забывать об этом. Андрей бросил всего лишь один взгляд на меня, но сказал:
- Карина, мы оба пожалеем. Один раз - это случайность. Потом уже повторение того, что есть безумие, есть признак сумасшествия.
- Заткнись, - попросила я. - Твои умные фразы иногда выглядят очень глупо.
Он усмехнулся, причем так... безнадежно, что ли. Он сейчас уйдет. Эта мысль не давала мне покоя.
- И что? - спросил Калинин, уже поднявшись с кресла.
- Иногда нужно поддаться, - я ответила с несвойственной хрипотцой в голосе. - Ты же сам хочешь, - снова дорвалась до этих чертовых пуговиц.
Мне хотелось теперь медленно и со вкусом расстегивать каждую, а потом, проведя по плечам, стянуть рубашку, добраться до ремня на брюках, запустить руку внутрь, нащупать член, который, я уверена, и без виагры уже готов.
Глава 10 Андрей
На кой черт мне все это надо вообще? Нет, абсолютно не из-за секса, его у меня хватало и без этой девочки. В голове снова заорал гораздо более проницательный психолог, чем тот мужик, который позволял Карине манипулировать им: «Иди отсюда, идиот!»
Может, у меня чертов кризис среднего возраста? Скорее всего, если я не смог вчера удержать член в штанах. Два раза. А сейчас почти готов повторить ту же ошибку. Да, от этой молодости сносит крышу, действуешь безрассудно, иногда не думая вообще.
И я был согласен с Кариной... Иногда надо поддаться. Но иногда не синоним всегда. Поэтому я снова перехватил руку, уже добравшуюся до моего ремня.
- Карина, не надо, - твердо произнес, стараясь дышать ровнее.
И снова был согласен с ней. Сам хотел. Я хотел ее, но поставил блокаду. Несносная блондинка, разбудившая во мне зверя. Правильно Дина мне сказала, что не родился еще тот человек, который выведет из равновесия самого спокойного человека, по ее мнению.
