Я думала, что раньше была готова. Нет! Я готова теперь. И пусть он сам пожалеет, что сотворил зверя в моем лице.
В какой-то момент я поняла, что меня больше ничего не заботит. Вопрос приоритета. А в приоритете у меня осталась только месть. Причем изощренная и грязная, ради которой я готова забыть о многих принципах. Сейчас я ставлю на кон все, надеясь на победу, в том числе и себя, свою семью, карьеру… Но безнаказанным он не останется.
И за полчаса, проведенные рядом с ним с ним, увидела — он не раскаивается, не жалеет, но и не хотел, чтобы все получилось именно так. Держался он отлично, даже почти вежливо. В другой ситуации я бы могла проникнуться к нему симпатией.
И я вовремя ушла, когда отдала этот бархатный футляр, который, казалось, сделал нас двумя быками на мосту. Никто не хотел уступать, но я пошла первая на примирение. Пусть и на такое.
Это и есть мое преимущество.
Я почти вышла за дверь, даже немного разочаровавшись, пока Ратомский не догнал меня на выходе. Он не знал, что делать, руководствовался инстинктами. Даже капкан его рук выглядел неубедительно.
И после моих слов о том, как зачетно он трахается, почувствовала, что выиграла. Он мой. Только не дать понять. Пусть мнит себя победителем, пусть думает, что сломал меня. А если подумает, что влюбил, то вообще напрягаться не стоит.
Я касалась его мочки уха губами, но он держался. Не прикасался ко мне, дышал почти ровно.
— Дина…
Это прозвучало предостерегающе. И он, кажется, впервые назвал меня по имени. И как это было… Обращение по имени — важно. Но мы этим не пользовались. Просто «ты». Да еще и с пренебрежением.
Надо действовать. Иначе он снова возьмет инициативу в свои руки. Главное, не смотреть в эти затягивающие в болото глаза.
— Что? — шепнула я ему все так же в ухо.
— Я не знаю, что ты задумала, — он сам отстранился, чтобы смотреть на меня, — но ты меня не переиграешь. Ты, я думаю, уже знаешь, кто я и через что прошел. Может, я больше солдат, чем стратег, но точно не идиот.
Быстро собрался. Пора снова действовать неожиданно. Тут он должен стушеваться.
— Тебе доказательства нужны? — спросила я, понимая, что снова играю с огнем. Теперь только Господин Случай решит, права я или нет.
Червяк насажен на крючок, удочка заброшена, только добыча совсем не глупая. И Ратомский все понял.
Я рассчитывала, что будет проще. Но он думает не только членом. Тем интереснее.
— Нужны. Докажи.
Это был вызов. Провокация.
Так и сыграем.
Начав выправлять его рубашку, я смело посмотрела в глаза, которые только смеялись надо мной.
Думаешь, я не зайду так далеко? Нет, поздно.
Он ждал. Наблюдал. И он не верил мне.
Первое удивление во взгляде, когда я потянула полы рубашки в разные стороны. Качество его одежды, конечно, хорошее, но сил хватило, чтобы он выбросил несколько тысяч на помойку. Пуговицы оглушительно ударились о паркет, но это нас не отвлекло. Мы продолжали смотреть друг другу в глаза, когда я положила ладонь на низ живота.
Ратомский выдохнул почти безысходно. Он как будто признавал свое поражение.
Я потянулась к ремню на брюках. Расстегнула.
В этот момент он должен был меня остановить. Но ждал.
Я тоже не сдамся. Расстегнув ширинку, приспустила брюки вместе с боксерами.
— Вряд ли ты думала об этом, правда? Строила из себя хрен пойти что, а на деле уже тушуешься, — интонации в его голосе были такими, что еще неделю назад я бы провалилась сквозь землю, но не сейчас.
Больше он не будет вести в этой игре.
Я обхватила одной рукой его затылок и притянула напряженное тело к себе.
— Поцелуй меня, — попросила, произнеся прямо в губы, которые уже были так рядом, но которых я не касалась.
— Я все равно тебе не верю, — прошептал он и тут же проник в мой рот языком.
Это было жадно, настойчиво, безумно. Его рука переместилась в мои волосы, оттягивая, накручивая их, а язык не давал мне ни шанса на ответное движение. Вот теперь я не угадала — он просто пробивался в меня, выделывал узоры по небу и деснам, то проникал глубоко, то слегка ласкал по каемке. Я даже забыла, с кем я целуюсь.
Наверное, эмоций мне и не хватало. Когда в последний раз было такое? Лет шесть назад — наше прощание с Калининым.
И сейчас я поняла, как хреново жить без эмоций. А вот такие мне и нужны. Они оживляют.
Я оттолкнула его. Первая. Мои руки лежали на голом торсе, его — на моем затылке и талии.
Ратомский дышал тяжело, а я перевела взгляд вниз.
— Ты хочешь меня…
Я не спросила, а констатировала факт.
— Какая наблюдательность, — он усмехнулся, даже не пытаясь подтянуть брюки.
Я все равно права. Откладывала этот момент, но ввиду сложившихся обстоятельств… Может, чем раньше, тем и лучше?
И он даже не успел понять, когда я потянулась к нему с поцелуем, да так жадно, как он, просто присосалась к его губам, языку.
Сдавайся же…
Я целовала его, обнимала, прижимала к себе, чувствуя чужие руки на теле, но я не могла поверить, что все это делаю я.
Но, как я и думала, все это будет только мне на руку. Главное — не переиграть. Он и так почувствовал подвох, но проигнорировал интуицию, когда дело дошло до физиологии. А я буду даже имитировать оргазм, только чтобы приручить его. А потом уничтожу с особым удовольствием.
Глава 4. Дина
Это грань. И я ее перехожу. Меня ничего не останавливает, только толкает вперед мысль, что я его обыграю.
А он и не сопротивлялся.
Сейчас, как я и думала, даже лучше. Я провела руками по его плечам, сбрасывая рубашку на пол.
— Дина… — снова шепнул он. — Обратно дороги уже не будет.
— А кто просит? — поцеловала я его в шею.
Он не верил, он так и подчинился физиологии. Покажем, убедим. Оттолкнув Ратомского, который выглядел вполне беззащитно со спущенными штанами, улыбнулась и стянула с себя футболку. Его взгляд остановился на моей груди. Я знала, что через тонкое прозрачное кружево проступает все. Лифчики с поролоном никогда не носила, чтобы не казаться непропорциональной.
— Продолжай, — скрестил он руки на груди, даже не удосужившись подтянуть штаны.
Ну, сволочь, наслаждайся.
Если он думал, что я не зайду дальше, то ошибся. Я подцепила резинку спортивных брюк и начала стягивать их, стараясь делать это медленно, очерчивая каждый изгиб. Я осталась перед ним только в лифчике и трусиках, а он — с голым торсом и все с теми же спущенными брюками.
