Ясно, откровенничать не хотим. Но делом заняться тоже можно. Я взял из ее рук ежедневник и посмотрел. Числа ничего не давали, как бы я их не переставлял, как бы не разделял.
— Не знаю, — честно ответил я и посмотрел на нее. — Я даже не понимаю, в какую сторону думать и где искать. Может, это ничего и не значит?
Дина протянула руку, чтобы забрать ежедневник, сказав:
— Я завтра подумаю еще. А сейчас мне пора — завтра рано вставать.
Перехватив ее руку, потянул на себя. Удивленные глаза оказались напротив моих. Поверить ей, что ли?
— Останься, — попросил я, заметив, как она слегка улыбнулась.
Только такой ее улыбки я еще не видел. Это была не очередная улыбка триумфа, не ухмылка победителя. Как-то искренне, что ли, даже мило.
— Мне утром на работу, — ответила Дина.
— Мне тоже, — я посмотрел на часы. — И уже через четыре часа вставать. А ты вроде как разводишься, так что вряд ли торопишься домой. Тебе хоть жить есть где? А то людей, как известно, портит квартирный вопрос.
Она возмущенно сморщила нос, хотя мне это показалось довольно смешным, а потом выпалила:
— Я вообще-то работаю!
— Ага, мозгоправством занимаешься.
Теперь в ее взгляде появилось сомнение. Только, скорее всего, она решала: заехать мне в челюсть или в нос.
— Я, — разделяя каждое слово, сказала Дина, — занимаюсь психологическим консультированием. И не думала, что ты читал Булгакова.
Ну точно сучка. Я перевернул ее на спину и спросил:
— Не дотягиваю до интеллигента?
— Иногда мне кажется, что тебе стоило родиться в каменном веке, — серьезно ответила она, но глаза смеялись. — Думаю, шкурка мамонта на тебе бы смотрелась лучше костюма.
Я наклонился и прикусил ее за нижнюю губу. Ногти нацелились мне в лицо, но я пригвоздил ее руки к ковру, заведя их за голову.
— Точно неандерталец, — выдохнула Дина мне в губы.
— А тебя бы в средневековье сожгла на костре Святая инквизиция.
— Всегда мечтала о метле и остроконечной шляпе.
Тут уже я не мог сохранять серьезное лицо, усмехнулся, представив ее в таком виде, и уткнулся носом в шею. Черт! Как же я все-таки скучал по этому запаху. Даже в машину повесил похожий освежитель. Но не то, совсем не то…
— Полотенце выделишь?
Я поднял голову:
— Останешься?
Она кивнула:
— Если будешь держать себя в руках.
Сразу не понял, что она имеет в виду, а потом удивился:
— Блюдешь целибат?
— Ну ты же сам сказал, что вставать через несколько часов, а так мы вообще не уснем.
— Буду считать это комплиментом моим сексуальным способностям.
Только вот как бы она не выкручивалась, я понимал, что тут что-то нечисто. Но все равно не понимаю, в чем дело. Может, кто-то венеричкой наградил?
Мы снова поднялись наверх, на этот раз в другую комнату. Дина сразу направилась в сторону ванной, а я едва поборол желание присоединиться к ней, глядя, как она на ходу расстегивает платье.
Охренеть! Женщина в моем доме и в моей постели — как так получилось? Причем не просто какая-то женщина, а она. Та, которую я совсем недавно хотел размазать по стенке или прикопать в ближайшем лесочке. Та, от надменного взгляда которой внутри поднималась волна злости. Та, чей запах, казалось, душил. И теперь она в моей ванной, а я, как идиот, еще пообещал не трахать ее. Докатился, блядь!
Как у нее так получилось? Психологические штучки? Но я же все-таки не такой дурак, чтобы так легко поддаться на манипуляции.
Я лег поверх покрывала, сцепив руки за головой, и закрыл глаза. Услышал, как она выключила воду, потом открылась дверь, звук босых ног по паркету. Перед кроватью она замялась, и я открыл глаза, посмотрев на нее:
— Только пустишь женщину в дом, а она уже рассекает в твоем халате.
Дина сложила руки на груди и прищурилась, а потом с вызовом бросила:
— Могу отдать, но в таком случае тебе придется до утра в душе задержаться.
Да уж… Я, если честно, сбился за вечер со счета в наших словесных баталиях.
То убить ее хочется, то любить. Но зато не соскучишься.
Глава 12. Дина
Я даже не помню, как уснула. Слушала шум воды за стенкой, ждала, когда он вернется, но не дождалась.
А проснулась от жары. Все-таки спать в халате — не самая лучшая идея.
Ярослав лежал сбоку, наполовину сбросив одеяло. Он, в отличие от меня, одеться не удосужился.
Аккуратно поднявшись, вышла из комнаты и спустилась вниз.
Как-то все быстро изменилось. И к подобным переменам я еще не адаптировалась, не зная, что делать завтра. А вот что делать сейчас — знаю.
На кухне включила чайник и открыла холодильник. Не густо… А плитой как будто никогда вообще не пользовались. Может, лазить по чужой кухне не стоило? Еще решит, что я тут решила обосноваться надолго, потому что мне жить негде. Но есть хотелось так, что, казалось, будто желудок к позвоночнику приклеился. В шкафчиках ассортимент продуктов был еще меньше, чем в холодильнике. Ничего, и не с таким справлялись.
Через час я выключила плиту и услышала за спиной:
— Я думал, ты не знаешь, чем отличается сковорода от кастрюли.
Не оборачиваясь, показала в сторону двери средний палец и спросила:
— А ты знаешь, чем отличается сотейник от казана?
— Нет.
— Вот! Так что не суди и не судимым будешь.
С самого утра открываем новый счет. Один-один.
Он умеет ходить бесшумно — я это знала, но все равно дернулась, когда почувствовала прикосновение к пояснице.
— Утром мне тоже не обломится?
Его дыхание защекотало ухо, и я улыбнулась. Но тут же попыталась возмутиться, повернувшись:
— Ярослав Владимирович, да у вас явные признаки сатириазиса.
— Чего? — удивился он.
— Это как нимфомания. Только у мужчин. И один из признаков — безудержное стремление к половым контактам, а при этом уже и патология сексуального влечения.
— Дина, избавь меня от лекций по психологии, иначе я тебя в окно выброшу. Мне тридцать четыре года, и это нормально, что я хочу трахаться. Тем более утром. Можешь проверить, — вполне невинно заметил Ярослав, но это был вызов.
Он знал, что для меня значит вызов, знал, что на слабо меня брать не стоит. Еще недавно я бы сама после такого трахнула его, не сходя с места. Но я лишь улыбнулась и отбросила мяч:
