Ему было больно говорить о ней. Он любил ее, но я не ревновала. И дело не в том, что не стоит ревновать к умершей жене, а в том, что это была другая любовь. Он всегда будет ее любить. И Алиса всегда будет между нами — только не призраком, а скорее ангелом-хранителем.
Глава 16. Ярослав
Кто-то из нас должен был… И это был я. Сам не осознавал все до конца, не принял еще всего, но вел себя… Хрен знает, может, и правильно. Я просто не знал, что именно надо делать, что сказать. Я слушал ее.
Не знаю почему, но мне было больно от каждого ее слова. Не верит, не доверяет, не признает. А мы же, блядь, смогли сотворить чудо. Черт знает, какой бес в меня вселился, но я вдруг захотел, чтобы потом маленький человечек лег мне на руки. Да, я еще не осознал, что она беременна. Да, мы два идиота, которые не уверены в своем будущем. Но, черт возьми, мне нужна эта женщина, такая чокнутая, и мне нужен этот ребенок.
Находясь под одной крышей с Алисой, я никогда не задумывался о детях, а сейчас вдруг захотел, остро, до боли, что мне нужен ребенок именно от Дины. С такими же медовыми глазами, такой же борец. Я верил: он будет жить. Я знал: она не смогла бы забеременеть ни от кого, кроме меня. Идиотизм чистой воды, но так мне казалось. Сочетание очень живучих генов.
А она боится. И не верит в нас… Я тоже не верю — все еще чего-то жду, а ждать больше нечего. Она отдала все, она сказала, но не верит тоже. Мы наломали дров немало, так что притираться нам друг к другу придется долго.
Но между нами… Бля, все по-другому. Теперь — да.
И я действительно хотел попробовать. Пусть не получится, пусть я мазохист, но хочу, чтобы она сводила меня с ума каждый день.
О смерти Алисы я говорить не хотел. Мне постоянно казалось, что я был виноват. Возможно, если бы был рядом… Но уже ничего не исправишь.
Звонок в домофон прервал мои размышления. Я вышел в коридор и посмотрел на экран. Курьер. Открыл замок калитки и дверь, принял заказ, расплатился и вернулся в кухню. Дина стояла у окна спиной ко мне, но задумчивое выражение лица можно было рассмотреть в отражении окна.
— Ужин, — сказал я.
Она повернулась и вдруг заметила:
— Я даже не знаю, как она умерла.
Можно было бы закрыть эту тему, но из-за моих уже фантомных болей не стоит снова выстраивать стену. Хотя она могла все узнать из новостей, но спросила у меня. Не это ли ее какой-то шаг к… чему-то, в общем.
— Я покажу тебе. Но сначала поешь.
Она улыбнулась, едва заметно, и подошла к столу. Как-то все слишком по-семейному, как будто мы который год живет вместе. Ели мы молча. Она торопилась, я растягивал. Не хотел вспоминать. Не хотел снова проходить через смерть.
Но время неотвратимо бежало, и я понял — пора.
— Идем, — сказал, поднявшись.
Она так уловила мое настроение, схватив за руку:
— Ты можешь просто рассказать. Не обязательно показывать.
Да, я мог. И в то же время мне было настолько тяжело, что разговоры никогда бы не передали это.
— Дина, идешь?
— Иду, — ответила она.
Мы вышли из дома, я выгнал машину из гаража, собираясь отвезти ее на то самое место. Но старая иномарка не вовремя перегородила нам путь и остановилась. В движениях и поведении вышедших из машины явно читалось — менты. Не знаю, как распознал, может, потом личный психолог расскажет.
— Дина, будь здесь, — сказал я и вышел из машины.
Я не ошибся. Мне сразу ткнули двумя удостоверениями. Я ждал чего угодно, но слова «отдел по борьбе с экономическими преступлениями» меня удивили. Они стандартно представились, спросили, Ратомский ли я, а после утвердительного ответа попросили проехать с ними. Не отдыхается людям по вечерам, да и другим не дают.
— А можно завтра? — спросил я, услышав, как за спиной хлопнула дверь.
Было бы глупо надеяться, что Дина усидит на месте.
Один из ментов — имена их я так и не прочитал — перевел на нее удивленный взгляд:
— Дина?
— Привет, Саша, — отозвалась она спокойно. — А что происходит?
— Ярослав Владимирович, — сказал второй, немного постарше первого, — дело срочное.
— Ладно, — кивнул я. — Пять минут.
Оба кивнули и вернулись в свою машину.
— Что от тебя понадобилось ОБЭПу? — тронула Дина меня за локоть.
— Не имею ни малейшего понятия, — повернулся я к ней. — Ключи от гаража и дома в машине. Загони ее обратно и жди меня.
— Но…
— Дина, ты опять споришь!
— Я поеду с тобой, — сказала она.
— Нет, не поедешь. И откуда ты вообще этого мента знаешь?
— Он мой бывший одноклассник.
— Точно?
Она закатила глаза, выдохнув едва ли не стоном.
— Вот сейчас тебе явно не об этом стоит думать. Я останусь, если ты мне сразу же позвонишь и расскажешь, что им от тебя надо. Иначе я оборву Сашин телефон и все равно узнаю. Просто так полиция в такое время не забирает добропорядочных граждан. Если ты хотя бы предполагаешь…
— Дина, я не знаю. Тем более с этим отделом у меня никаких дел и быть не может. Бизнес чист, пусть хоть сколько копают, все равно ничего не найдут.
Она кивнула. Я думал, дольше ее уговаривать придется. Надеюсь, ничего не учудит. С нее станется. Она приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в уголок губ, а потом села в машину.
Я устроился на заднем сидении прокуренной машины и спросил:
— Мы надолго?
— А это как получится.
Вот такой ответ мне совсем не понравился. Дина была права — в такое время вряд ли бы без повода приехали двое оперативников прямо ко мне домой.
Но я действительно не понимал, какова причина их визита.
Машина остановилась. Ничего, сейчас узнаю.
Мы поднялись на второй этаж, втроем вошли в довольно большой кабинет, мне указали на стул. И все это в полном молчании. Проверяют мое терпение? Оно у меня отменное. Только вот Дина им не отличается.
— Ярослав Владимирович…
Ну наконец-то, думал, так и продолжим играть в молчанку.
— Да?
— К нам сегодня попали документы, — сказал тот, что старше, и достал из стола папку, — взгляните на них и скажите, знакомы ли они вам?
Минут пять я смотрел на копии договоров с моей подписью, которые видел не раз, а потом поднял взгляд.
— Да, а в чем дело?
— Вот это мы как раз и пытаемся понять…
Глава 17. Дина
Дом казался огромным и безжизненным, пока я мерила гостиную шагами, постоянно глядя на телефон. Пять минут казались вечностью, время как будто замедлило ход, и само тело меня несло куда-то, требовало деятельности, а не простого метания из угла в угол.
