Настал день, когда и я научился смеяться так же громко и неустанно, как эти дети. Потом я стал танцевать вместе с ними, а затем петь. А спустя ещё немного времени, я смог полюбить такую жизнь. Бедную, холодную, тревожную и непредсказуемую.
Я ждал, когда Лев вернётся за мной первые несколько дней. Но с каждым часом, проведённым в доме Сарры, я всё прочнее врастал в их жизнь и скоро уже чувствовал себя неотъемлемой её частью. И однажды я твёрдо решил, что не вернусь домой, пока их не заберёт Брис. Я был намерен оставаться в Морисе до конца последней из их жизней.
– Вы всё ещё верите, Сарра? – шёпотом спросил я однажды, когда все дети заснули и мы сидели вдвоём, грея руки у огня.
Сарра вопросительно на меня посмотрела.
– Что Симон сделает это с Арабеллой ради вас?
– Верю и буду верить. Ничего больше не остаётся. Когда любишь, веришь в невозможное, хотя бы потому, что любовь невозможна сама по себе. Однажды это всё закончится. Настанет лучшее время. Вот увидишь.
Она зачарованно смотрела на огонь и будто видела там наше будущее.
Спустя ещё какое-то время, настал тот памятный день, когда Сарра заболела. Брис поразил её бронхи и лёгкие. С каждым днём дышать ей было всё больнее, а кашель становился сильнее. Спустя неделю она перестала вставать. Наша комната день и ночь была наполнена её стонами. А мы не могли ничего сделать.
Я потратил целые сутки, чтобы найти врача. К нам пришёл такой же худой, как и все мы, старик по имени Гавриил. Он был врачом в местном госпитале, до того, как случился Брис. Некоторое время он осматривал обессилившую Сарру. Слушал, как она дышит, прикладывал руки ко лбу, считал удары сердца. Затем он вывел меня на улицу.
– Ещё пара недель и она умрёт. Будьте рядом с ней. Ей понадобится Ваш уход и много горячей воды.
– Должно же быть что-то! Я смогу расплатиться. Поверьте, – я не хотел мириться с очевидным правилом этого острова – от Бриса умирают все.
– Не в этом мире, сынок, не в Морисе. Ещё ни один организм не смог победить эту гадость. Оставим эту загадку будущим поколениям. Пусть они разгадывают, как Брис смог испепелить огромный народ. А нам самим пора бы уже смириться.
Гавриил с пониманием похлопал меня по плечу и, прихрамывая, отправился восвояси.
Я молился Богу о Сарре. Со слезами на коленях умолял его, чтобы её страдания утихли. Всё внутри меня болело за неё и её детей. Происходящее с каждым днём всё яснее проявляло в себе болезненную несправедливость. Будто остров был тюрьмой. А его обитатели как ни пытались высматривать в каждом дне радостное и светлое, были обречены терять себя и близких в страшной болезни.
Глава 2
Хороший человек
– Помнишь Марию с северного побережья? – спросил меня Чарли как-то ночью, спустя пару дней после визита Гавриила.
Я кивнул. Мария была девчушкой лет пятнадцати. Я видел её всего несколько раз. Чарли звал её с собой, когда мы ходили к главному складу с продовольственными запасами. Она была славной, всегда громко хохотала. Её судьба, как и судьбы всех живущих в Морисе, была незавидной: родители погибли в первые недели Бриса, а она и её младший брат чудом спаслись. На плечи девочки легла тяжёлая ноша ответственности за его жизнь.
– Помню, – ответил я, не понимая, почему он вдруг о ней вспомнил.
– Её похоронили вчера за городом, – ответил он. – Она умерла всего через три недели после того, как заболела.
– Что теперь с её братом? – спросил я, не найдя других слов.
– Ари теперь остался один. Возможно, его приютил кто-то из местных стариков.
– Мы должны забрать его, Чарли. Он не может оставаться один. Надо сейчас же идти к нему.
– Но…
– Я знаю, что у нас и так тесно. Но это всё не будет продолжаться вечно. Мы должны присматривать друг за другом, – сказал я и взглянул на Сарру. Она лежала на спине с закрытыми глазами. И по тому, как она прикусила губу, я понял, что она не спит, а борется с неустанно атакующей болью.
– Хорошо. Можем пойти с утра, – согласился Чарли.
– Нет! Мы идём сейчас.
В мире, где я прожил всю жизнь, люди не знали о болезнях. Поэтому то, что происходило с Саррой, шокировало меня до глубины сердца. Я смотрел, как она страдает, и ничего не мог сделать. Именно поэтому, когда возникла возможность найти окончательно осиротевшего Ари, у меня вдруг возникла потребность сделать это. Я хотел доказать себе, что всё ещё могу влиять на происходящее. Сарре помочь было невозможно. Но я мог найти мальчика и, хоть и несильно, но облегчить его горестное существование.
– Эвери! – Чарли, пытаясь не потревожить мать, позвал свою сестру. Она недовольно поднялась с постели и вышла за дверь.
– Что вы здесь делаете? Все спят уже, если что, – недовольным шепотом проговорила она.
Возможно именно наличие трёх младших братьев и сестры сделало её такой серьезной, ответственной и неуклонной, когда дело касалось её личных принципов. А теперь, когда Сарра совсем перестала вставать с постели, Эвери заменяла мать практически во всём. Всё, что касалось хозяйства, теперь легло на её плечи. И не смотря на её строгость, все, включая меня сильно её любили.
Она была красива. Я видел в ней стихию воды, беспощадную бурю тёмных волн, в которых утопает тоннами солнечный свет. Тёмно-синие глаза от отца сияли на фоне чёрных, как у Сарры, кудрей. Черты её бледного худого лица были острыми и всегда безошибочно выдавали её эмоции. В этот раз она была сильно обеспокоена и еле сдерживала дрожь.
– Мы с Мартином вернёмся через пару часов. Так что ты пока оставайся за старшую, – сказал ей Чарли.
– Я и так всегда за старшую, – язвительно ответила она.
Я был старше, но она почему-то никогда не воспринимала меня всерьёз, что, впрочем нисколько меня не обижало, а наоборот облегчало некоторые моменты.
– Стой. О чём это ты? – опомнившись спросила она своим обыкновенно суровым голосом. – Нет! Никуда вы не пойдёте. Ночь! Идите спать. И не шумите, – скомандовала она и, не дождавшись ответа, развернулась.
– Мы хотим найти Ари и привести его к нам. Он ведь совсем один остался, – сказал Чарли.
– Что ты имеешь ввиду? Привести к нам? – спросила Эвери, остановившись.
– Ну да, – сказал я. – Ему нужен дом.
Она прищурила глаза и, заискивающим взглядом, посмотрела прямо в мои.
– Я надеюсь ты шутишь. Потому что этого не будет.
– Что?! Эвери, ты себя слышишь?
– Так пусть он ищет себе дом. Нам всем сейчас непросто. Надо думать и о себе тоже! Если мы будем приглашать каждого встречного бродягу к себе пожить, что тогда будет? Ты в курсе, что дети не ели уже сутки? И мама больна. И места совсем нет.
– Я завтра же найду нам еды. Я что-нибудь придумаю, – сказал я, хотя сам не имел представления, как это сделать.
