– Мартин, слушай. Мы сейчас, в этой точке мира находимся неслучайно, ты веришь? Ты только вспомни, сколько разных событий, поворотов и случайностей привели нас сюда. Ты попал в Морис, и как сильно тебя изменила жизнь там! Вы смогли найти меня. Одна только Айраво чего стоит! Ты воскресил эту штуковину, на которой мы летим. Эта чёртова загадка! Самое главное – мы живы, когда столько раз могли умереть. Разве это не судьба, не вселенная ведёт нас? Разве это не значит, что мы делаем всё верно? Я не жалею ни о чем и не сомневаюсь ни в чем по одной причине: я чувствую эту силу, которая меня ведёт. И ты её чувствуешь. Так?
Мартин неуверенно кивнул.
– Закрой глаза, – сказал Симон. – Сейчас же.
Мартин послушался.
– Я знаю, что ты видишь её. Знаю, что видишь. И я вижу Эвери. У этой силы есть имя. Не забывай.
За закрытыми глазами Мартин и правда видел темноту, посреди которой в огне стояла Эвери, стояла и улыбалась.
– Чувствуешь, о чём я говорю? Теперь собери эту силу в своих руках! -
последние слова он крикнул громко и грубо. Уже через мгновение над площадью разнёсся голос Симона, люди внизу замерли с поднятыми головами.
– Я буду краток. Моё имя Симон. Я уверен, вы догадываетесь, зачем я здесь. Я ищу Селвина и ничто меня не остановит.
Внизу пронеслась волна шёпота. Симон продолжил.
– Хочу, чтобы вы все знали кое-что. Прежде я общался только с некоторыми представителями вашего народа, с Канцлером и его приближёнными, но мне не удавалось говорить с вами, полагаю вы можете не знать важных подробностей. Несколько лет назад в Морисе, там, где мы жили раньше, случилось нечто, что позже назвали Брисом. Мы были отравлены. Наша земля, воздух, которым мы дышали. Мы были обречены на медленную смерть. Поэтому все мы здесь, в Арабелле! Не буду вас утомлять подробностями, скажу сразу, я знаю, кто сделал это с нами. Виной этому череда случайностей. Да! Я видел Его. Вашего Бога. Он сделал это с нами. И вас всех Он обманывает подло и трусливо! Вы не верите, а я видел это своими глазами. И теперь я здесь, чтобы найти Его и уничтожить. Мне нужен Хранитель. Покажите мне, где он, с остальным я справлюсь сам.
На этот раз в толпе пронёсся гул.
– Рядом со мной мой сын Чарли и Мартин, сын Михаила, которого многие из вас знают. Мы найдём вашего Бога, с вашей помощью или без.
Из толпы стали доноситься крики.
– Убийца!
– Так тебе и надо!
– Убирайся.
Симон немного помедлил, но затем продолжил также спокойно.
– Один из вас знает координаты Озера Смерти. Хранитель среди вас.
– Ты – проклятие Арабеллы! Убирайся с нашей земли, – кричала толпа.
– Я предлагаю тебе сдаться! Последний раз предлагаю.
– Проваливайте!
– Так вот. Перейду к самой главной части моего выступления. Если вы присмотритесь, то увидите, что рядом со мной висит чёрный мешок.
Толпа сбавила тон, а после умолкла.
– Так вот. В правой руке у меня внушительного размера нож. Где-то в две ладони взрослого человека. И если Хранитель не сдастся мне сейчас же, я ножом разрежу этот мешок.
Ненадолго Симон замолчал, снизу тоже было тихо.
– А, что это я. Вам же вероятно интересно, что за сюрприз в этом мешке. Этот подарок приготовил вам сам Мартин. Это далось ему непросто, но он справился. В мешке сок мудрецов, и там его столько, что ваш город сгорит у нас на глазах в считанные минуты.
Ещё мгновение толпа стояла неподвижно, а потом все с криком бросились в рассыпную, расталкивая друг друга.
– Да стойте же вы! Я же не закончил. Самое важное не успел сказать. Город окружён. Окружён моими парнями, которые также погибли от рук Селвина в Морисе. Так что давайте, бегите, проверьте их. Они готовы. Но поймите, живым отсюда никто не уйдёт, пока я не получу Хранителя.
Все тут же замерли, будто фильм поставили на паузу. Каждый остался осмыслять полученную информацию, замерев на ходу, когда Симон приговорил их к смерти, ведь каждый из них был уверен, что Хранитель не сдастся.
– Какие вы впечатлительные. Это раздражает. Всё проще, чем кажется. Вот вам лестница, – сказал Симон.
Чарли, немного запутавшись, наконец скинул вниз длинную верёвочную лестницу, которая достала почти до земли.
– Милости просим, господин Хранитель. Вы желанный гость на нашем корабле, – сказал Симон. – На этом я закончу свою речь, пожалуй. А Чарли сейчас начнёт считать до ста. А что будет дальше, вы и сами знаете.
– Один, два, три, – разнесся дрожащий голос.
Чарли неуверенно посмотрел на отца, будто спрашивая: «Я считаю достаточно медленно?».
Мартин не отрывал взгляд от людей, которые теперь притихли. Он видел, как они насколько могли смиренно принимали свою участь. Они обнимали друг друга, целовали и успокаивали. Кто-то в панике звал по именам своих близких, кто-то горько плакал, кто-то спокойно смотрел на небо, кто-то, закрыв глаза, молился. Некоторые кричали что-то Симону.
– Мерзкий падонок!
– Тебе нас не напугать! Тебе его не найти!
Но громче всего всё-равно звучал голос Чарли.
– Двадцать восемь, двадцать девять.
– Вот ведь стадо баранов, – злился Симон. Слышал его только Мартин. – Кому они молятся? На что надеются? Кто внушил им, что их кто-то слышит? Как они могут не видеть, что их обдурили?
Мартин только пожал плечами. Страх одолевал его сильнее с каждой секундой. Он ничего не хотел больше, чем чтобы все в тот день остались невредимы.
– Сорок четыре.
Мартин всматривался вниз и узнавал почти каждого. Он понимал, что через минуту решится судьба всей страны, и, возможно, на месте города останется только чёрный пепел. Эти мысли сковывали его тело, он не мог заставить себя отойти от края корзины и отвести взгляд.
– Я не понимаю! – взревел Симон.
– Тихо, – попросил Мартин.
Симон с вызовом повернулся к нему.
– Слышите? – спросил Мартин. – Слушайте.
«Пусть лучше небо сгорит дотла.
Пусть догорает ночь» – кто-то в толпе громко запел.
«И пусть без боя падет мгла,
Но мы не сбежим прочь» – следующие строки подхватили остальные, и песня заглушила счёт Чарли.
– Пятьдесят девять, – считал он.
«Мы будем здесь до конца гореть,
Подобно остаткам тьмы,
А все, что не сможет испепелить смерть,
Это и есть мы» – песня становилась всё громче.
– Боже. Они готовы умирать, – с ужасом сказал Мартин.
Толпа теперь пела будто одним голосом. Песня связала их, сплела в нечто целое, укрепила их веру и сделала храбрее. Люди брали друг друга за руки и пели, глядя в небо.
