«Сердцу ведомо лишь одно:
Всё ещё горяча кровь.
Пусть спят красавицы вечным сном,
Но солнце взойдёт вновь» – пели медленно, растягивали слова, будто это могло оттянуть роковой момент.
– Это их молитва, – объяснил Мартин голосом, который чуть не сорвался на рыдания. Он болезненно ощутил, что люди внизу являются частями чего-то целого и великого, и это делает их бесстрашными. Ведь он сам был с ними когда-то, был их частью и пел эту песню и был храбрым, а теперь стал смертью для них. Смертью, которую они не боялись.
– Восемьдесят два.
«И больше не будет любви конца,
Меч и щит отбросит храбрец».
Симон сжал зубы, расчехлил нож и поднял его над мешком.
Чарли от страха вцепился в руку Мартина.
– Девяносто.
«Блудная дочь обретёт отца
И покой обретёт отец».
Мартин не выдержал и зажмурился. Он слышал, как песня зазвучала сначала, но знал, что всё случится раньше, чем она закончится. И он хотел бы остановить счёт и улететь обратно, хотел бы сделать усилие и простить Хранителя за его трусость и глупость, но был слишком слаб для такой милости.
– Девяносто четыре, девяносто…
Чарли вдруг остановился. Мартин тут же открыл глаза.
– Чёрт бы его побрал, – на выдохе выпалил Симон. – Вот и наш Хранитель.
Все трое наклонились через борт корзины, чтобы лучше видеть, что происходит внизу.
Мужчина средних лет торопливо шёл к лестнице, размахивая руками, крича что-то, таким образом пытаясь привлечь внимание. Люди сначала стали изумлённо перед ним расступаться, но когда он дошёл до лестницы и стал пытаться дотянуться до первой ступеньки, которая висела прямо над его головой, люди, стоявшие рядом стали отталкивать его, хватать за руки и яростно что-то ему доказывать. При этом песня звучала с прежней силой.
«И больше не будет любви конца,
Меч и щит отбросит храбрец» – продолжалась песня.
– Что они творят? – Симон в панике спросил Мартина.
– Они его не пустят к нам! Надо что-то сделать.
Потасовка внизу переросла в настоящую драку. Хранителя оттаскивали, он вырывался и снова бежал вперед, его снова хватали. В какой-то момент появилось несколько человек, которые стали ему помогать, но они всё ещё были в меньшинстве. Мартин, как ни старался, не мог рассмотреть лицо человека, который пытался ухватиться за лестницу.
– Снижай высоту! Подберем его! – крикнул Симон. – Ну же!
– Слишком опасно! Они нам его не отдадут. А вдруг мешок повредят? Смотрите! Они на все готовы! – ответил Мартин.
– Снижай высоту, говорю тебе! – Симон был неумолим.
Мартин сделал лёгкое, но резкое движение, дёрнув рычаг левой рукой. Шар тут же опустился ещё на пять метров. Лестница коснулась земли. Хранитель от чьего-то удара снова упал на землю. В этот момент за спущенную лестницу схватились, казалось, несколько десятков людей. Они висли на ней, тянули в разные стороны, пытались разорвать канаты.
– Мы сейчас останемся без лестницы. Спускай нас. Я сам их растолкаю, – скомандовал Симон.
Вместо этого Мартин заговорил:
– Я Мартин, сын Михаила. Ваши песни, ваш Бог, все ваши слова о жизни и смерти, всё во что вы верите, всё это мне противно!
На миг люди посмотрели наверх, на этот раз было видно, что они слушают человека, которого давно знают.
– И вы мне противны. Мне совсем вас не жаль. Но я понимаю, что среди вас есть дети, которые ни в чём не виноваты, подумайте о них! Вы обмануты. Умоляю, позвольте этому смелому человеку вас спасти!
И в миг, когда все смотрели на Мартина, Хранитель поднялся на ноги аккуратно сделал несколько шагов назад, разбежался и прямо по спинам и плечам тех, кто держал лестницу, вскарабкался наверх и, наконец, схватился за деревянные ступеньки и полез к корзине. Раздался страшный крик, затем плач, будто люди потеряли всё, что имели.
– Поднимай, Мартин! Поднимай! – завопил Симон.
Мартин поднял шар, но было уже поздно, за лестницу зацепился молодой парень. Он лез вверх и пытался схватить Хранителя за ногу, чтобы вместе с ним полететь вниз, на землю.
– Выше. Выше! – кричал Симон.
Шар летел вверх, ветер свистел, Чарли смотрел вниз, закрыв рот руками. Хранитель стремительно поднимался по лестнице, которая сильно раскачивалась в воздухе.
– Он же сейчас сорвётся! – боялся Чарли.
– Скорее его нижний догонит, – сказал Симон.
Так и случилось. Но Хранитель, прежде, чем парень снизу успел что-либо сделать, размахнулся и ударил его ногой по лицу, так, что он тут же полетел, переворачиваясь в воздухе, вниз, но пролетев всего десяток метров, снова схватился за лестницу и повис на ней.
– О нет! – хором сказали трое в корзине.
Хранитель в этот момент впервые поднял голову и посмотрел на верх. Он был уже достаточно близко, чтобы Мартин увидел его лицо и узнал. Они встретились взглядами.
От удивления Мартин попятился назад.
– Не может быть. Не может, – только и смог сказать он.
Уже совсем скоро Симон и Чарли наклонились вниз, чтобы помочь Хранителю забраться внутрь. Высокий, плотного телосложения мужчина, с тёмными с проседью волосами, грубыми чертами лица стоял перед Мартином, который не знал, как себя вести. От смятения он даже потерял управление на секунду и шар слегка тряхнуло. Хранитель, не имея опоры, упал на дно, но не перестал смотреть на Мартина.
– Ты… спасибо, что… это важно… спасибо, – начал мямлить Мартин. Симон и Чарли кивнули.
– Там моя дочь, – холодно ответил он.
– Что будем делать с тем, что на лестнице? – спросил Симон, снова посмотрев за борт.
– Это Пит, он хороший парень. Спустите его вниз, – попросил Хранитель, не вставая. – Не хочу, чтобы что-то с ним случилось, он и так чудом не разбился.
Мартин уже собрался опускать шар, чтобы спустить парня на землю, как из-за борта послышался его голос.
– Эй, Симон! Я тебя достану! Я уже близко! Я тебе не позволю быть таким гадом! Я достану тебя и убью! – он карабкался вверх.
– Пит, тебя спустят вниз. Держись лучше, чем орать, – крикнул ему Хранитель.
– Замолчи, мерзкий предатель, – огрызнулся тот и полез ещё быстрее. Симон сжал кулак.
– Спускай уже! – молил Чарли.
Но Мартин не успел.
– Эй, Мартин, – снова закричал Пит. – И ты, Симон, и вся твоя мерзкая семейка, ваши дети, все вы заслуживаете сгнить в земле с гадкими червями. Не будет вам никакой справедливости, потому что все здесь вас ненавидят. Арабелла ненавидит вас!
Мартин буквально видел, как кровь в теле Симона мгновенно вскипела, как глаза налились кровью, а рука, сжимавшая нож, поднялась.
